Доктор Дионов. Дело о вечности

В органах ОГПУ-НКВД шли перестановки. На новую должность Народного комиссара внутренних дел СССР вступил Генрих Ягода и затеял реформу, собираясь навести порядок в этих самых внутренних делах, придать вид законности процессам, облагородить условия исполнения приговоров, а также ввести новые звания и форму для сотрудников. А пока в ведомстве все ещё царила революционная неразбериха: кое-где подозреваемых ударно хватали, избивали без помощи адвоката, порой расстреливали без прений сторон и сбора доказательств. С должностями и чрезвычайными полномочиями тоже имелась путаница.

Дышкин волей случая и благодаря хорошим знакомствам оказался на временной и не совсем ясной должности исполняющего обязанности заместителя уполномоченного транспортного отдела НКВД. В его обязанности входило предотвращать и разбирать безобразные случаи на московском транспорте. В помощь определили двух сотрудников. Оперуполномоченные Никровляев и Дамирова имели одинаковые должности, и по идее должны носить по 3 шпалы в петлицах. Чтоб было понятно – это, скажем, соответствует званию младшего лейтенанта госбезопасности, но соответствующий приказ еще не вышел. Среди своих Никровляев расхаживал в потертом полувоенном френче и форменной фуражке, а по вечерам рядился в дорогие костюмы. Дамирова ходила без фуражки, зато всегда в галифе и кожанке, распугивая своей портупеей потенциальных женихов и морально подавляя соседей по коммуналке, этих жалких мещан, не заслуживающих чести попасть в расстрельные списки.

Чуя грядущие перемены, Никровляев мнил себя в недалеком будущем начальником и, хоть был всего на пару лет старше Дамировой, относился к ней покровительственно – неужто баба станет начальником вместо замшелого кавалериста Дышкина, которому давно пора на заслуженный отдых. Но старый коммунист Дышкин, заслужив своим потом и чужой кровью целый один ромб в петлице, не собирался отдыхать и метил на второй ромб, что тянуло пока на звание старшего майора госбезопасности.

Несмотря на не особо высокое положение, Вилен Александрович занимал роскошный кабинет, которому мог бы позавидовать сам начальник транспортного отдела. Вилен Александрович восседал за массивным лакированным столом светлого дерева. К этому, обитому зеленым сукном, столу с тумбами, примыкала буквой Т приставка для посетителей. По правую руку высилась гора документов в картонных обитых коленкором папках с грифом "совершенно секретно" и телефон. Слева стояла лампа с зеленым абажуром, точно такая как в мемориальном кабинете Ленина. Стальной бюст самого Ленина строго смотрел на хозяина кабинета. В центре громоздился подарочный канцелярский набор для письма из стали: подставка для перекидного календаря, стакан для карандашей, чернильница, стальной коробок для спичек, пепельница, подсвечник – это на случай отключения электричества. Можно было не сомневаться, что в правом верхнем ящике лежит наган, исправно поработавший в полях продразверстки, при изъятии церковных ценностей и исполнении приговоров тройки в подвалах Лубянки. На второй части стола рядом с атласом дорог СССР стоял хрустальный графин и пара граненых стаканов. На спинке кожаного кресла, больше похожего на трон, висела портупея с маузером в деревянной кобуре с дарственной гравировкой. Маузер был наградным оружием – это предмет гордости, не забрызганный кровью экспонат. За спиной начальника, как и положено, висел огромный портрет Сталина. По бокам располагались книжные шкафы. В одном из них, что ближе к сердцу входящего, то есть слева от входа, находилось полное собрание сочинений Ленина и труды Сталина. Сверху стоял массивный глобус, как намек на мировую революцию.

В шкафу справа – тома Большой Советской Энциклопедии, и памятные книги: История ВКПб, История Беломорканала с автографом Максима Горького и прочие солидные издания, посвященные успехам строительства коммунизма. На шкафу за неимением места пылился первый том трактата по криминалистике Эдмона Локара на французском языке.

Стулья для посетителей были тяжелые и жесткие. На одном из них восседал пришедший с докладом Емельян Никровляев. Для солидности, он выложил на стол целую пачку дел в картонных папках. Окна за его спиной были завешены плотным тюлем и наполовину закрыты бархатными шторами. Это для того, чтобы враг не смог разглядеть новую и весьма подробную карту железных дорог СССР на противоположной стене. На этой карте было множество свежих пометок. Красными звездочками обозначались великие стройки, звездочками поменьше – не очень великие, но важные объекты. Черными крестиками – станции ближайшие к лагерям. Кружочками станции близ военных заводов и складов. Некоторые ветки были подрисованы – они еще строятся. Рядом с этой масштабной картой висела не менее масштабная карта Москвы с начирканной на ней линией метрополитена.