Доктор гад

Дитр не имел ничего против фельдшера и против правил, по которым работали душевники, но проблема была в том, что Дитр Парцес был не один – и любопытно было не одному ему. Клес вдруг охнул и сжал кулаки, но тут же пришёл в себя, прежде чем Дитр успел сообразить, что случилось.

– Хорошо, смотрите, только внутрь не лезьте, – глухо вымолвил он и занялся креслом, на котором лежал механик. Клес ловко обращался с креслом и приборами, по-стервятничьи нависшими над пациентом, и даже после изменения положения тела иглы не слетели и приборы остались на своих местах.

И он увидел саму операцию – само удаление проклятия из души. Проклятие сопротивлялось, и, чтобы вытащить его, Ребус терял силы. «Неудивительно, что он пьёт и употребляет», – подумал Дитр, наблюдая, как шеф-душевник, незнамо каким скальпелем раскроивший грудь человека в клетке, отбивается от облепивших его туманных червей.

– Зачем? – переспросил он больного. – Знай я зачем, не жил бы как живу, – он горько хохотнул, хватаясь за тушу твари, обвившей его грудь. – Ерл, что это за проблудь? Раньше таких не было, насколько я тебя понял?

– Я тебе уже сказал, шеф, – отвечал ему подчинённый, еле удерживая хищный ворох. – Тут были только проекции страхов в форме шпионов, солдат, диверсантов и прочих – в человеческой форме. Вонцес, можно сказать, застудил душу в тум… – он вдруг осёкся, отшатнувшись от больного.

У того из груди взметнулся серый столб. Он ринулся в несуществующее небо и разверз пасть над жертвами. Ерл отскочил куда подальше, Ребус стоял, задрав голову, и с кривой ухмылкой смотрел на него. Пасть вдохнула невоздух, забирая его у тех, кто был сейчас в душе Вонцеса, словно бы пустота устремилась промеж стен лабиринта, и они содрогнулись.

– Сейчас оно попытается меня сожрать, – спокойно прокомментировал Ребус. – Пока будет пытаться, ты отпилишь его от Вонцеса.

– Понял, – кивнул Ерл.

И тварь набросилась на самую простую жертву, а Ерл ринулся к телу механика. Пасть гигантской твари поглотила фигурку в кафтане, и её бесконечная глотка пошла спазмами, силясь протолкнуть жертву в страшную глубь. На Ерла, который рвал её у основания, тварь не обращала внимания. И лишь когда полетели туманные ошмётки, четырехстворчатая пасть развернулась к нему, но тут же дёрнулась кверху – что-то творилось у неё внутри. Пасть разверзлась и заорала, а Дитр Парцес где-то в кабинете зажал уши. Тварь кричала тысячами голосов, хныкала, свистела, пищала и ревела на все лады – тысячами мёртвых голосов, которые когда-то раздавались в мире телесном, но ныне отошли во всемир. Глотку прорвало изнутри, и оттуда высунулась рука со скальпелем, а затем появился и сам Ребус, кромсающий тварь вдоль и поперёк.

– Порядок, шеф? – крикнул ему Ерл.

– Ага, – Ребус ловко прыгнул на землю. Или то, что было вместо неё в личной недействительности механика Вонцеса. – Гляди, растворяется, – он кивнул на тлеющую тварь. Обычный туман так не исчезает, но этот как будто сгорал и испарялся. – Хотелось бы добить проклятие сегодня и выписать его поскорее. Справишься? Потому что я – всё, – он провёл ладонями по окровавленному животу.

– Справлюсь, – Ерл поскрёб прут клетки, который мигом начал ржаветь и осыпаться. – Спасибо, шеф.

Дитр оторвался от окуляра и повернулся к шеф-душевнику, который, пошатываясь, поплёлся в другой конец комнаты. Он чуть не упал и опёрся на стену, а поняв, очевидно, что дальше идти не может, сполз на пол и снова закурил, задрав к потолку небритый подбородок. У душескопа его сменил Клес, который увидел, что пациент в нормальном бессознании.

Ребус выпустил струю дыма и с хрустом повернул голову к Дитру.

– Я впечатлен, – сразу же сказал он, едва Ребус успел открыть рот. – Потрясающе.

Ребус хмыкнул и продолжил пыхтеть папиросой, стряхивая пепел прямо на пол. С Вонцесом закончили минут через пять, и Клес принялся возиться с приборами, отсоединяя нос и конечности, а затем с капельницей с питательным раствором. Ерл вытирал лоб рукавом, а затем нюхал ткань, словно боясь учуять на себе чужое безумие. – Помогите встать, – слабым голосом попросил Ребус, у которого сил, казалось, только и хватало на то, чтобы курить.

Дитр бросился к нему, но Клес его опередил, загородив своей тушей. Дитр про себя усмехнулся, представив себе армию, состоящую из солдат-клесов, которые так же будут относиться к своим офицерам. Такая армия стала бы непобедимой. Фельдшер, ростом почти с Ребуса, но ширококостный и потому казавшийся даже крупнее исхудавшего шеф-душевника, перекинул его руку себе через плечо и потащил прочь, пока Ерл занимался пациентом, даже и не думая требовать помощи у фельдшера. Клес притащил его в кабинет, а под конец уже почти нёс его на себе – тот обмяк, и ноги его волочились по полу.

– Ложись, так, – приговаривал он, укладывая Ребуса на заваленный какими-то газетами диван. – Спи.