Доктор Гоа

В последнюю ночь я не сомкнула глаз: затянулись сборы, слишком много вещей нажито за полгода. Кое-что пошло детям-сиротам. Пару больших сумок разрешили оставить хозяева на антресолях: не тащить же в путешествие, в самом деле, сковороду или табуретку? Ну и, как водится, два чемодана с собой: большой и маленький. В них – только самое необходимое в пути: лекарства, одежда, косметика, кипятильник, вилки-ложки, кружка, лампа на аккумуляторных батареях (в Непале ведь подолгу не бывает света), подушка (в большинстве недорогих отелей подушки чудовищны: грязные и такие жесткие, как будто набиты камнями, так что я всегда вожу свою). А это – в помойку, и это, и еще вот это, и вот уже гора мусорных пакетов лежит на балконе, и до самолета четыре часа, а все еще окончательной ясности нет, и вещей остается куча… И грустно, и даже страшно немного. Нет у меня теперь дома, так вот и скитаюсь я по белу свету…

Так что поспать не довелось. В пять утра должен был заехать Сандеш и отвезти меня в аэропорт. В половине пятого, с трудом застегнув последнюю молнию на чемодане, я отправилась под душ. Вошла в ванную – и обмерла: там, в углу, вытянув уже не горчичные, а бледно-желтые лапки, лежал мой Маленький Принц.

Но самое удивительное – то, что, давно задумав о нем рассказ, именно вот этой последней фразой собиралась я его закончить. Маленький Принц должен был умереть. Но почему именно в день моего отъезда? И что заставило его последовать моему жестокому литературному замыслу? Я не знаю. Наверное, не узнаю никогда. Прости меня, Настя, если можешь… Прости меня, Маленький Принц, древесная лягушка…

Часть 2 Гоанские портреты

Гоанские портреты

Сначала, в первый мой приезд в Гоа, как-то сами собой написались рассказы, из которых состоит первая часть книги. Впечатления переполняли меня и сами собой выливались на бумагу. Летом в Москве писания продолжились. А потом я поняла, что получается книга. Особенно если добавить к ней некоторое количество документальных рассказов от первого лица. Я знала, что у русских, живущих в Гоа или проводящих там зимний сезон – практически у всех, – очень интересные судьбы. Об этом говорит одна из моих героинь: обычный человек в Индию жить не поедет, выберет другую страну. В результате во второй свой сезон в Мандреме я записала на диктофон около 40 интервью с русскими гоанцами, потом, летом, в России делала из них истории. Не все они вошли в эту книгу, что-то отсеялось. Прежде всего, меня интересовали необычные жизненные истории. Некоторые получились в виде рассказа или небольшой повести, другие – в виде интервью. Кое-какие имена изменены, прочие оставлены как есть.

И я хочу сказать своим героям: ваши истории глубоко тронули мою душу. Я люблю вас. Будьте счастливы, где бы вы ни были…

Айрин

Некоторое время я пыталась заниматься в Гоа риелторским бизнесом: составила список квартир, которые сдавали местные, и делала попытки выгодно пересдать их русским. Но ничего из этого не вышло. Потянулись ко мне вереницей йоги да дауншифтеры с просьбами найти им «что-нибудь подешевле». Не будешь ведь обдирать как липку своего же брата-йога… Квартиры я им, конечно, находила, но доходов с этого не имела. Можно сказать, занималась благотворительностью. Однажды на главной улице Мандрема остановилась рядом со мной молодая женщина на скутере (сзади сидела девочка лет десяти, а впереди, в ногах – черная собачка) и спросила, не сдаются ли тут квартиры: она, мол, ищет жилье для друзей. Женщина была миниатюрная, смуглая, очень странная. Голос низкий, хриплый. Улыбка обаятельная, а глаза грустные. Я долго думала, кто же она. С виду – индианка, но ведь по-русски говорит, правда с акцентом. Представилась как Айрин – может, она из Европы? Но оказалось – из Новосибирска, живет здесь уже 8 лет. Мы обменялись телефонами на предмет квартир. Вскоре я сообразила, что у этой женщины наверняка интересная история, и поехала к ней брать интервью. Айрин с дочкой снимали двухкомнатный домик в джунглях, минутах в десяти ходьбы от дороги Мапса-Сиолим.

История у меня «веселая». В 2005 году мне поставили диагноз: злокачественная опухоль головного мозга. Сказали, что проживу я максимум пару месяцев. Подруга купила мне билет, и мы с ней поехали в Варанаси, город смерти: я хотела хотя бы умереть в святых местах. Но баба́, провожающий души на тот свет, увидел, что я уже несколько дней сижу, смотрю на все эти процессы, подошел ко мне и выгнал. Сказал: «Чало![11] Еще не время». Я поехала в Гоа и провела там два месяца.

Болезнь не прошла совсем, но приступы прекратились, глаза начали смотреть прямо, болей меньше стало.