Доктор Гоа

И вот через несколько дней появляется ее папа. Боже мой, совсем ребенок сам: лет восемнадцать, наверное, борода не растет. Глаза несчастные – господи, одна трагедия… Постоял две минуты, на меня посмотрел, на эту девочку – и вышел. Я ему говорю: погоди, ты куда пошел-то? Вернись! За руку его обратно затаскиваю, он смотрит растерянно, говорит: да ты не понимаешь, она ведь тоже умрет… Я говорю: с чего ты взял, что она у тебя умрет? Он: ну, сестра ее умерла… Даже дочкой ее не называет: видно, такой у него шок. Жена, говорит, еще как-то с трудом выживает. Я говорю: слушай, иди сюда и посмотри на моего. Он: а что, у тебя нормальный ребенок… Я говорю: да? Моего ребенка только с вентиляции легких сняли: еще неизвестно, какие у него изменения в мозге, может, он как растение будет, ты понимаешь, что он еще даже не орет? А в этот момент Денис начинает, как по заказу, корчить рожи, то есть орать, но без голоса, извиваться, а он же весь в трубках и иголках, его нельзя взять на руки. Я говорю: твоя, поверь мне, орет каждые три часа, есть просит – твоя выживет!

И когда их уже выписывали, этот папа идет такой счастливый, с женой: она еще слабенькая, но выжила, выздоравливает. А он дочку несет на руках, меня не узнает сначала, а потом: ой, это вы! И жене кричит: вот, вот она, иди познакомься! Мне говорит: вы не представляете, вы же мне тогда просто дали силы, а до этого я был на грани самоубийства. Я говорю: ты офигел, что ли? У тебя вон, смотри, две девки какие: жена, дочка, с ума ты сошел!

Всякие бывают ситуации. Там очень много было отказников. Это страшно. Много симпатичных малышей. Жалко их… Они здоровые – и от них отказались… Никому не нужны… Я спрашиваю: что дальше? Говорят: в Дом малютки, а дальше – по этапу.

Родители были очень против рождения моего второго ребенка. Папа меня затерроризировал. Он очень сильный, волевой человек. Всю беременность я слышала в свой адрес много негатива по поводу того, что не сделала аборт. «Ты с двумя детьми себе никого не найдешь, и так уже второй раз развелась, твой второй муж просто всю психику тебе сожрал, он подонок, и сейчас ты себе еще одного ребенка рожаешь! Ты родишь больного, ты будешь всю жизнь с ним мучиться, что ты с собой делаешь? Ты от него отказывайся!» Чего только я не выслушала, это была жуть… Но когда он родился, они, конечно, приехали, молодцы.

Потом, когда прошло уже несколько месяцев, все стало как-то стабилизироваться, но вот этот виноватый вид папы… К племяннику моему, сыну сестры, папа весь прямо тянется, а на Дениса все время смотрит таким странным взглядом: то есть он его не может принять, чувствует себя из-за этого виноватым, и мне так его жалко… Помню, я к нему подошла и говорю: «Пап, ну слушай, правда, не вини ты себя ни за что. Я – такая, какая есть, я сделала то, что мне нужно было сделать». Он говорит: «Да ты через ад прошла…» А я: «Ну, значит, мне надо было через этот ад пройти. Пап, ну ты же начал йогой заниматься, ты же понимаешь, что дети сами выбирают родителей. Значит, и ему надо было через это пройти». И с этого момента он стал оттаивать, стал к ребенку подходить, а когда мальчику уже было месяца четыре, впервые взял его на руки. Сказал: «По-моему, я перестал его бояться». И я поняла, что у моего сильного, мощного, мудрого папы был просто страх за меня и именно он провоцировал всю эту агрессию. Я стала как-то очень позитивно говорить с ним, подходить к нему, обниматься, и он оттаял, теперь, слава богу, полностью принимает ребенка, сейчас вот очень переживает, что мы так надолго в Индию забрались.

В общем, выписали нас из реанимации, и я нашла замечательного доктора, который 10 лет был заведующим детской реанимацией. Он дорогой доктор. Помимо обычной, традиционной медицины занимается еще нетрадиционной, по славянским Ведам. Он, когда в первый раз приехал, смотрел, смотрел ребенка, а потом сказал: оставьте меня одного. Час один сидел. Я проходила мимо и видела, как с него течет пот, хотя в доме было холодно. Он вызвал моего старшего сына, его смотрел, меня смотрел. Потом опять нас выгонял, сидел один. Делал заметки, что-то рисовал. Потом позвал меня и говорит: «Я возьмусь за вашего ребенка, но ничего не обещаю. Здесь, Анастасия, все будет зависеть от вас. Только ваша энергия и ваша защита может ребенка спасти. Вы сами очень слабая, даже не знаю, каким образом вы еще тут донорствуете, но других вариантов нет». И он отменяет нам все предыдущее лечение, назначает какие-то странные микроэлементы, говорит: отныне вы следуете только моим инструкциям. Наверное, Бог мне послал этого человека, Вселенная.