Доктор Коул

Р. Дж. знала, что им придется обсудить это, но Тоби уже была для нее кем-то большим, чем сотрудник и пациент. Они стали близкими подругами, поэтому Р. Дж. постоянно откладывала серьезный разговор. Несмотря на дополнительный стресс, она много времени проводила в офисе, с неохотой возвращаясь в тихий пустой дом.

Ее радовало лишь то, что близился конец зимы. Сугробы по обочинам дорог начали уменьшаться. Прогревающаяся земля впитывала влагу, и собиратели кленового сока занялись добычей сладкой жидкости. В декабре Фрэнк Сотби набил тряпками старые лыжные штаны и кеды и соорудил возле входа в магазин подобие нижней части тела человека, добавив лыжу и лыжную палку. Теперь эта конструкция начала проседать вместе с тающим снегом. Р. Дж. сказала Фрэнку, что это явный показатель скорого наступления весны.

Однажды вечером она, уже в который раз, распахнула дверь, услышав знакомое царапанье. В комнату заскочила Агуна и, как обычно, прошлась по дому с инспекцией.

— Ох, Агуна, останься со мной, — взмолилась она, вынужденная просить животное составить ей компанию, но Агуна скоро вернулась к двери и потребовала выпустить ее наружу.

Р. Дж. с радостью выезжала на вечерние вызовы «скорой помощи», хотя по правилам команда санитаров имела право приглашать ее, только если они сами не могли справиться. В последнюю ночь марта разыгралась последняя в сезоне снежная буря. На трассе, ведущей к Мейн-стрит, пьяный водитель не справился с управлением, и его «бьюик» выехал на встречную полосу и врезался в несущуюся на большой скорости «тойоту». Мужчина, сидевший за рулем «тойоты», ударился о руль, раздробив несколько ребер и грудину. Каждый вздох причинял ему сильную боль в груди. Более того, часть грудины не двигалась при дыхании, что в конце концов вызвало разрыв мембраны.

Все, что смогли сделать в полевых условиях санитары, так это примотать к груди пострадавшего плоский пакет с песком, дать ему кислород и отвезти в медицинский центр. Они как раз переносили раненого, когда Р. Дж. подъехала к месту происшествия. На аварию выехало больше санитаров, чем требовалось. Среди них была Тоби. Они стояли вдвоем и наблюдали, как санитары грузят мужчину в карету «скорой помощи». Потом Р. Дж. кивнула Тоби, предложив отойти в сторону от добровольцев, очищавших дорогу от осколков стекла и кусков металла.

Они немного прошлись по шоссе до того места, откуда была хорошо видна авария.

— Я много о тебе думала, — сказала Р. Дж.

Было холодно, и Тоби дрожала в красном костюме санитара. Желтые мигалки «скорой» освещали ее лицо каждые несколько секунд. Тоби обняла себя за плечи и посмотрела на Р. Дж.

— Да?

— Да. Существует одно исследование, и я хочу, чтобы ты на него пошла.

— Что за исследование?

— Экспериментальное. Я думаю, надо хорошенько взглянуть на то, что происходит в полости таза.

— Операция? Забудь. Послушай, Р. Дж., я не хочу этого. Некоторым женщинам… просто не суждено стать матерями.

Р. Дж. горько усмехнулась.

— Что правда, то правда. — Она покачала головой. — Никакой операции не будет. Сейчас нет нужды в операции. Тебе просто сделают три маленьких надреза на животе. Один в пупке, а два других — напротив каждого яичника. Используется очень тонкий оптико-волоконный зонд с чрезвычайно чувствительной линзой, что позволяет видеть все с хорошей детализацией. При необходимости другие особые приборы помогают провести оперативное вмешательство прямо через эти три разреза.

— Меня вырубят?

— Да. Общая анестезия.

— Ты сделаешь… как это называется?

— Лапароскопия. Нет, я этого не делаю. Я пошлю тебя к Дэнни Нойесу. Он очень хороший.

— Ни за что.

Р. Дж. позволила себе потерять терпение.

— Но почему? Ты же так хочешь ребенка!

— Послушай, Р. Дж. Ты всегда так отстаивала право женщины самой распоряжаться собственным телом… Так вот, это мое тело. И я не пойду на операцию, пока моей жизни или здоровью ничто не угрожает. Потому оставь меня в покое, ладно? И спасибо за заботу.

Р. Дж. кивнула.

— Пожалуйста, — грустно ответила она.

В марте она попыталась зайти в лес без лыж и зимних сапог, но не смогла, провалившись в снег почти по пояс. Когда в апреле она снова попробовала сделать это, снег еще лежал, однако она смогла пройти, хоть и с трудом. Зима сделала дикое место еще более диким, на тропе оказалось множество обломанных веток, которые следовало убрать. Р. Дж. казалось, что на нее смотрит джинн, живущий в этом лесу. На островке оставшегося снега она заметила нечто, похожее на следы босого человека с толстыми ступнями и десятью острыми когтями. Большие пальцы были широко расставлены. Р. Дж. знала, что это следы крупного медведя. Она надула щеки и принялась насвистывать так громко, как могла. По какой-то причине она выбрала мелодию «Мой старый дом в Кентукки», которая могла скорее усыпить медведя, чем отпугнуть.

В трех местах тропу перегородили упавшие деревья. Р. Дж. вернулась в амбар, достала шведскую лучковую пилу и попыталась распилить их, но пила мало подходила для этой задачи, и работа шла очень медленно.

Р. Дж. с тоской осознала, что для некоторых вещей ей необходим мужчина.