Доктор Красавчик

— Не того, что он ко мне клеиться будет, а того, что жизни потом не даст нам с сыном. Права начнёт качать, требовать признания отцовства, добиваться свиданий. Не нужны мне его деньги, боюсь я его. С одной стороны, хорошо, когда у ребёнка состоятельный отец, который может обеспечить достойное будущее, с другой — ну, какое воспитание может дать ему этот ветреный хлыщ? А если он вообще заберёт его у меня и куда-нибудь скроется?

— Сына, говоришь? — Улыбается Катя.

— Что?

— Ты сказала, что у тебя будет сын.

— Да? — Я задумываюсь. — Хм…

— Ты думаешь, будет мальчик?

Я кладу ладонь на живот.

— Не знаю…

— А моей соседке Светке уже на четырнадцатой неделе сказали, что у её пупсика писюлёк между ног болтается! Во-о-от такой крохотный, прикольно, да?

— Правда? — Теперь я кладу на живот уже обе ладони. — А я даже и не думала, хочу ли я знать, какого он пола. Разве это так важно?

— Ну, ты же не полоумная, чтобы тоннами скупать розовые или голубые ползунки? Значит, не важно. Оформим детскую в нейтральных тонах, наберём желтых, зеленых, белых пижам и бодиков, купим красную коляску… — Катюха мечтательно закатила глаза. — Слушай, а, может, попросим врача сказать пол ребёнка только мне?

— Хочешь, чтобы все узнали, скажи Морозовой! — Смеюсь я.

— Чего-о-о? Хочешь сказать, что я болтлива?

— Ещё как!

— А кто старательно молчит про твою тайну, а? — Шепчет она.

— Девушки! — Прерывает нашу взаимную пикировку Владик.

Мы оборачиваемся и видим в его руках вазу, заполненную красными розами на длинной ножке.

— Ого, что это? — Спрыгивает с моего стола Катька.

— А это Алисе. — Играя бровями, сообщает он. — И там ещё. — И кивает в сторону двери.

Мы оборачиваемся и видим, как шестеро молодых людей по очереди заходят в офис, ставят на пол вазы с различными букетами и выходят.

— Там целый грузовик, если я правильно понял. — Добавляет Владик. — И все Кукушкиной.

— Кому? Мне?! — Не верю я.

— Тебе, тебе. — С загадочным видом кивает коллега. — Ты же Кукушкина? И вот, тут записка.

Он протягивает мне карточку.

«Я всё исправлю, клянусь, только дай мне шанс. Люблю тебя. Никита Д.» — читаю я.

Поднимаю взгляд на Владика и понимаю, что тот уже в курсе содержимого этой записки.

— Ну-ка, дай. — Выхватывает её у меня Катя.

— Я… я… — заикаюсь я, оглядывая всё возрастающее количество букетов в офисе.

— Лучше подумай, куда ты их денешь до прихода Аллочки. — Советует Владик. — У неё аллергия, забыла?

— Да, конечно. — Растерянно бормочу я.

Но думать уже некогда, да и букеты выносить тоже, ведь в офис вслед за курьерами врывается Барракуда. Входит, с недоумением озирается, затем снимает солнечные очки и восклицает:

— Это что здесь происходит?! Кто посмел?!

46

— Это я.

Взгляд шеф-редактора мощным лазером движется по офису и, наконец, останавливается на мне. Он испепеляет, и я почти физически чувствую, как начинает попахивать жареным.

— Кукушкина?!

— Простите. Эти цветы — они мои. — Пожимаю плечами.

— И зачем ты приволокла их все сюда?! — Алла Денисовна яростно взмахивает руками. — Смерти моей зах… зах… за-а-а-а-а-апч-ху-у-у-уй! — Вдруг чихает она.

И с трудом удерживает равновесие. Но очки от Chopard уже не спасти — они выпрыгивают из её пальцев и летят на пол. Хрясь! И одно из стёкол разлетается на части от удара.

Все замирают.

Владик хватается за сердце, Катя испуганно отводит взгляд, и только курьерам всё равно — им хоть Шопар, хоть Скипидар, они не разбираются в стоимости очков, их дело- доставить заказ. Что они и продолжают делать, внося в офис всё новые и новые вазы с цветами и не обращая внимания на внезапно воцарившуюся тишину.

— Откуда?! — Дрожа, взвывает Барракуда. — А главное, зачем?! — Рявкает она на меня.

И смотрит на разбитый аксессуар, словно на погибшее дитя. Её глаза слезятся, нос беспощадно краснеет.

— Я не специально. Мне… мне прислали. — Бормочу я.

— Кто?! — Сокрушается она, изящно наклоняясь и подбирая очки (или, вернее, то, что от них осталось). Оглядывает и швыряет обратно на пол.

Её глаза наполняются влагой.

«Чёртова аллергия» — догадываюсь я.

Но, судя по лицу, гибель любимых очков тоже сыграла немалую роль. Аллочка в бешенстве.

— Кто?! — Повторяет она.

Катя прячет карточку за спину, а Владик молчит.

— Э… ну… — Я нервно чешу лоб.

— Ко мне в кабинет, жи-во-о-о! — Бросает она, а затем оборачивается к Владику. — Убрать здесь всё и проветрить!

— Конечно, Аллочка, сейчас всё вынесем, сейчас всё… — И её прислужник бросается грудью на защиту офиса: прыгает, как отважный ниндзя, наперерез курьерам: — Так! Всё! Внимание! Стоп! А теперь берём всё и выносим отсюда, во-о-он в тот зал! В конце коридора, вон туда! Эвакуируем всё отсюда!

Через минуту я уже сижу в кабинете Барракуды.

Нас разделяет большой круглый стол. Начальница капает себе в стакан с водой какие-то капли, а я пялюсь через панорамные окна на крыши соседних домов и кусаю губы.

— И как это понимать, Кукушкина? — Выпив залпом содержимое стакана, гремит Денисовна.