Доктор Кто против Криккитян

– Да, – сказала она наконец. – А потом ее жителям открыли глаза на мир, и они все просто сошли с ума.

– И что же?

– Именно это я собираюсь сделать с остальной Вселенной, Доктор. – Лже-Романа улыбнулась. – Именно поэтому я спасла Хактара и перенастроила его Бомбу Сверхновой. Пора спровоцировать нечто большее. Вот почему и я, и подобные мне будут нужны. Это будет время полного безумия и самой великой войны.

Доктор нахмурился – в мозгу появился какой-то странный зуд.

– Что?

– Во Вселенной, Доктор, всем трудно ответить на вопрос «что происходит?», коль скоро она так велика – верно? – Лже-Романа позволила себе сочувствующий смешок.

– Да, разумеется, – согласился он. – Солнечные системы, космос, галактика – такие величественные термины, что захватывает дух. Все так хотят, чтобы о них думали как о Токио или Нью-Йорке, когда на самом деле, во вселенском масштабе, мы все – Бишопс-Стротфорд[48].

– Именно. – Лже-Романа торжествующе улыбнулась. – И стоило лишь одной планете это уразуметь, как она развязала страшную войну, худшую в истории. Представь, каково будет, если я открою глаза всем?

Зуд в голове Доктора усилился.

– Какую еще правду? Я волнуюсь, когда ты так говоришь.

Лже-Романа застыла в том месте, где лишь несколько слабых бликов света касались ее.

– Ты когда-нибудь задумывался, почему небо темное, Доктор?

– Не очень. – Доктор потер нос. – Эдгар Аллан По как-то общался со мной на эту тему, но потом за нами погналась гигантская ворона-убийца, и…

Лже-Романа улыбалась – и это было так не похоже на теплую улыбку той, кого она пыталась изображать.

– Вселенная практически бесконечна, Доктор… и все же небеса темны.

– А? – Когда-то это был один из самых любимых возгласов Доктора. Он помогал ему на самых ранних порах общения с людьми, когда ему требовалось время, чтобы усвоить незнакомую или нелицеприятную информацию, такую как тоталитаризм и завышение цен на печенье.

– Будь Вселенная бесконечна, бесконечным было бы и число звезд. Так почему же небо – темное, Доктор?

Доктор окинул взором холодную темноту.

– Потому что, – начал он, ожидая, что мозг подкинет что-нибудь умное. – Ну, всему виной парадокс Ольберса[49], верно?

– В разное время давались разные объяснения. На эту тему не утихали серьезные споры. Но ответ прост – темнота оберегает всеобщее чувство меры. Мы ложимся спать ночью и редко думаем о том, какая Вселенная большая. – Лже-Романа снова выступила вперед. – И знаешь, что обеспечивает темноту? Облака. Гигантские скопления водорода – или всякого мусора, если вспомнить Хактара. Так вот, я собираюсь использовать Бомбу Сверхновой не для того, чтобы уничтожить Вселенную, а чтобы развеять облака – сразу и для всех. – Она улыбнулась. – Я собираюсь включить свет. Результат – тотальная война.

Она хлопнула в ладоши. Пустота взорвалась светом – ужасно ярким; и на Доктора обрушилась ярость миллиардов солнц.

Он вскрикнул и отшатнулся, но отшатываться было некуда. Или не от чего. Кругом было светло. Доктор моргнул, надеясь, что глаза привыкнут, но те отказывались. Вечность – как понятие о форме пространства и времени, – была безжалостно проиллюстрирована.

Голова Доктора пошла кругом. От всего этого изобилия попросту не было спасения. До сей поры он понимал, что чувствовали криккиты – но лишь интуитивно, на уровне «да, наверное, это неприятно». Лишь теперь Доктору стало ясно, каким великим изобретением эволюции было небо.

Когда раса только-только рождается, небо не несет угрозы – оно просто большая и протекающая крыша со всякими блестяшками, показывающимися ночью. По мере того, как раса взрослеет, она узнает все больше об этих блестяшках и понимает, что на самом деле это другие миры, далекие солнца, а крыша – куда выше, чем считалось поначалу. По мере развития технологий взор расы простирается еще дальше – и приходит понимание того, насколько мал ее мир и насколько велико все то, что его окружает. Эволюция давала расе шанс сначала вырасти, а потом осознать – да и то не все. Теперь все поменялось, и далекие пылающие звезды наполняли небеса светом, от которого было никуда не скрытся, огнем, простиравшимся на миллиарды лет.

Вечность озарила Доктора своим сиянием, и ему это не понравилось.

У него ушло время на то, чтобы осознать перемену в своем положении – главным образом из-за закрытых глаз. Он встал, выказывая уязвленное достоинство человека, понявшего, что катается по несуществующему полу.

– Как тебе? – спросила лже-Романа.

Доктор покачал головой.

– Я хотела, чтобы ты узрел всю Вселенную.

– Но ведь увидев всё это… – Доктор осекся. До него дошло, в каком психическом состоянии пребывает существо, находящееся напротив него. – Увидев всё это, все сойдут с ума. Этот свет непоправимо искалечит их.

– Грядет новая эпоха Просвещения, Доктор. Конечно, будет страшная война. Но мои сестры только того и ждут – и выживших они приведут к истинному величию. Вселенная изменится раз и навсегда.