Читаем Долбаные города (СИ) полностью

Словом, я был в полном восторге от количества дезорганизованных людей, имеющих доступ к интернету. Они делали его прекраснее. Все эти теории заговора не имели ни малейшего отношения к спиралям, желтоглазым голодным богам и мальчикам-убийцам, однако я все равно отлично развлекся. Я качался на стуле, потребляя мамин диетический салат, которого она не заслужила, бросив меня один на один с папой в период обострения, когда мой взгляд, путешествующий по странице с комментариями, наткнулся на слово «спирали» в довольно большом тексте. Сначала я глянул на ник человека, не поленившегося написать очередной длинный, безумный пост.

Его, или ее, звали «Сахарок». Почему-то мне стало неуютно от этого простого слова. Может быть, я просто подозревал, что обладатель этого сладкого имечка не совсем здоров психически.

С другой стороны, и у меня был сладкий ник в интернете, и я был не совсем здоров психически, за сим было решено отставить интроецированную ненависть и посмотреть в глубину ужаса перед…

Перед спиралями, нарисованными ребенком на потолке.

Я отошел к окну, широко открыл его, закурил и вернулся к компьютеру. Волнение мое, если вдуматься, было беспричинным. Максимум событий, которые могли случиться со мной оттого, что я прочитаю чьи-то психотические размышления в интернете заканчивался на безудержном смехе, который разбудит папу. Я глубоко затянулся, отчего-то почувствовал себя очень взрослым и начал читать:

«Ты спрашивал про спирали. Привет.»

Начало было не слишком жизнеутверждающее. Мое глубинно нежное отношение ко внутреннему синтаксису было попрано, но думать, почему Сахарок начинает свой текст с тезиса, а приветствие вставляет потом, времени не было.

«Ты должен знать, что такое спираль. Кривые удаляются от точки или приближаются к ней. Спираль — это не круг. Она никогда им не станет.»

Вот это жизнеутверждающее, полезное утверждение. Здесь мне стоило бы промотать пост, почувствовать скуку, вспомнить про тошнотворно скучные уроки геометрии, но почему-то перед глазами всплыли эти чертовы светящиеся спирали, которые никогда не станут кругами. И еще одна чертова спираль на чертовом кладбище, которая кругом, быть может, никогда не станет, но другие невозможные вещи совершает с легкостью.

«Нужно прийти в точку или убежать от нее. Точка это сердце, цель для ружья. Дошедший до цели становится недостижим для смерти. Но затем он удаляется. Это путь крови.»

Тут меня, конечно, прошибло холодным потом. Я испытал ужас странного толка: все это можно было объяснить простейшим совпадением, чокнутые любят говорить про кровь, но в то же время у меня не хватало уверенности, чтобы сделать это. Такое бывает с шизиками, есть у них странное обаяние, которое, при удачной химической реакции с нашими внутренними проекциями, позволяет им затянуть контрагента в психотическую яму.

И ты почти веришь, хотя часть тебя вопит о том, какой это все бредовый бред.

«Они приходят к нему так, и удаляются от него, потому что это бесконечность. Я могу привести цифры, но ты не поймешь. Это сложные пространства. Но все мы знаем, когда он очнулся. Точка отсчета спирали. Каждый раз заново, маленькие спиральки — маленькие смерти. Большие спирали — маленькие войны. Эта Земля — просто огромный пирог для него. Очень давно.»

Я подумал, что все это звучало даже бредовее ченнелинга с параллельной Землей. Бредовее, и в то же время стремнее.

«Я могу кричать об этом. Все равно меня не услышат. Владельцы медиа-холдингов и банкиры знают, что им не нужно уничтожать нечто, чтобы оно перестало существовать.»

Ладно, подумал я, а ты знаешь, как меня завести. Еще пару слов о контроле СМИ над реальностью, и я расстегну ширинку, Сахарок.

«Но все в порядке. Я не боюсь. Больше никаких загадок. Он питается нами, кормится плотью. И тобой тоже, ему нравятся мальчики вроде тебя, Ириска, облизывающие кровь, которая остается.»

Сам ты чокнутый, Сахарок. И все же, надо признать, обращение заставило меня вздрогнуть. Это всегда жутковато, правда?

«Они реальны, реальнее, чем вам позволят думать. Доброе утро, Хиросима. Доброе утро, Белжец и Собибор. Доброе утро, Нанкин. Доброе утро, Бабий Яр. Первобытный сад. Мы изменились.»

На этом Сахарок закончил свое глубокомысленное сообщение, оставив меня в прострации.

— Вот бывает, — протянул я вслух. — Что тебе сказали все, что ты любишь, но ощущение осталось какое-то странное.

Я свернул все окна, уставившись на рыжий огонь на фоне джунглей Вьетнама.

Все это такие глупости, Макси. У парня едет крыша, и, может быть, это вообще не парень, не стоит приписывать свой пол любому мыслящему существу по умолчанию.

Но он говорил о голоде, говорил о крови.

Я смотрел на заставку моего рабочего стола, пока экран не погас, и я не увидел свое отражение: голова чуть склонена набок, а на губах — улыбка. Я не знал, откуда она взялась. В голове моей путешествовали отдельные строчки из поста Сахарка, и я пытался остановить их, как непослушных питомцев. Я ждал, когда проснется Леви, знал, что первым делом он позвонит мне.

Перейти на страницу:

Похожие книги