Долг

Кровь Ифрита разжигает на полу огонь; он распространяется на алтарь. Я должна брать эту статую, потому что Ифриту это даже боли не причиняет. Я бегу обратно к алтарю. Когда я беру Рассела на руки, чувствую, как он сломанный и избитый висит на моих руках. От ярости на мои глаза наворачиваются слезы.

— Беги! — повторяет Рассел, откидывая голову назад.

— Рассел, если ты не можешь быть конструктивным, тогда заткнись, — со злостью говорю я, перетаскивая его к Брауни.

Снова смотрю на алтарь; Ифрит снова меняется, снова принимая человеческую форму, только огромную: просто гигантскую, заполняя ей всю аспиду, будто та сжимается до размеров кукольного домика.

— Ты можешь двигаться? — спрашиваю его я.

Брауни стонет, она извивается в попытке сесть, но, наверняка, ее ребра сломаны, заставляя ее корчится и задыхаться от боли.

— Нет, мои ноги не работают, — говорит Рассел, глядя на меня так, словно я могу исчезнуть в любую секунду.

Чтобы он понял, что я настоящая, я наклоняюсь и целую его в губы. Когда я откланяюсь, вижу, как его глаза наполняются слезами, становясь полным отражением моих.

— Я собираюсь перетащить тебя в угол, — объясняю я, взяв их обоих. — Это будет неприятно, — предупреждаю я и тащу их так быстро, как могу, в дальний угол церкви, подальше от алтаря и апсида. Брауни отключается, но Рассел остается в сознании. — Держись ее, — говорю ему я, вкладывая Брауни в руки Рассела.

Рассел скрежещет зубами.

— Рыжик, ты должна уйти. Я не могу убить его — не могу спасти нас. Достаточно того, что я попробовал — он пришел за тобой, — напряженно говорит он.

Я тоже стискиваю зубы.

— Не говори мне того, что я не смогу сделать, — говорю я. — У тебя случайно не осталось хоть одой из тех гранат? — спрашиваю я, уже зная, что у него их нет.

Он качает головой.

— Черт! — себе под нос бормочу я. — Ладно, может быть мне удастся урезонить его.

— НЕТ! — со злостью кричит мне Рассел, но я уже взлетаю так высоко, чтобы оказаться на уровне глаз Ифрита.

Ифрит улыбается мне, и я вижу, как в его золотых глазах пылает огонь.

— Ты сказал, что если я приду к тебе, мы оба можем получить то, что хотим. Я здесь, и я хочу, чтобы мои друзья ушли, — говорю я, удерживаясь в воздухе.

— У ТЕБЯ ЕСТЬ ДУША! — взревел Ифрит, сотрясая стены церкви.

Я внутренне содрогаюсь.

— Да, и я — Скорпион, который любит жалить за руки за длительные прогулки на пляже, — сквозь сжатые челюсти отвечаю я. — Давай поговорим.

От монстра исходит грохочущий смех, из его рта валит пар, что заставляет меня отвернуться, чтобы спасти свою кожу от оплавления. Когда он снова смотрит на меня, его поведение кардинально меняется. Он сужает глаза и начинает глумиться.

— ТЫ СЕРАФИМ, ТЫ ХУДШАЯ ИЗ ВСЕГО ВИДА! Я НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ВЫГЛЯДЕТЬ БОЛЕЕ ЖЕНСТВЕННО.

— Я выгляжу как человек, потому что я наполовину человек, — ровным тоном отвечаю я.

Подлетев к земле, я опускаюсь на ноги и прячу крылья, так, я теперь не похожа на ангела. Он несколько мгновений смотрит на меня, а я стою и чувствую, как сильно от страха колотится мое сердце. Он делает шаг ко мне, сотрясая своей массой фундамент церкви. Мой страх увеличивается, потому что он может наступить на меня и раздавить как букашку. Опустив руку, он хватает меня за шкирку и поднимает меня до уровня своих глаз.

— Чего ты от меня хочешь? — изучая его, спрашиваю я.

Он осторожно опускает меня вниз и ставит на ноги. Затем он начинает меняться, уменьшаясь в размерах, принимая несколько нелепых форм, прежде чем принять ту же форму, что и раньше, но в человеческом размере. Он выглядит так же, как тогда, когда стоял над Расселом на алтаре, и за это, я снова захотела его ударить.

— Я хочу то, в чем мне было отказано целую вечность, — шелковым голосом говорит он, протягивая руку и касаясь моих волос, а затем моего лица.

— Не говори мне, что тоже хочешь мою душу, потому что мне она тоже пока нужна, — говорю я, пытаясь отстранится от него.

Он кривит губы.

— Нет, я не хочу обладать твоей душой. Мне она нравится в тебе, — нежно улыбается он мне.

Он выглядит почти очаровательно. Если бы минуту назад, я бы не видела его злым, его красота могла бы обмануть меня. Он темный со знойной оливковой кожей. У него очень длинные прямые волосы. Его голая грудь покрыта волосами, но это выглядит не отталкивающе, а очень по-мужски. На нем пара штанов свободного кроя — похоже на пижамные. Они придают ему экзотический вид.

— Что же тогда ты хочешь? Я хотела бы все прояснить, чтобы между нами не было никаких недоразумений, — спрашиваю его я.

Его взгляд смягчается.

— Я хочу тебя и то, что ты можешь мне дать, — улыбаясь, говорит он. — На протяжении веков я пытался обзавестись потомством. Я хочу абсолютное бессмертие — хочу передать это своему потомству. Я хочу детей, — с почтением говорит он.

Булочка была права! Он хочет потомства, про себя думаю я, чувствуя себя плохо.

— Почему я? — пытаясь скрыть свое отвращение, спрашиваю я.