Долг чести

– Ах да, конечно. – Эта часть пресс-релиза будет предупредительным выстрелом, нацеленным не в воду перед носом корабля, а прямо в мостик, подумал Келти. Либо Дарлинг выступит в его защиту, либо ему угрожает полный провал уже на первичных выборах.

***

Что еще может случиться в этом году? Хотя информация о Келти появилась слишком поздно для всех американских утренних газет – даже для «США сегодня», – ее сразу подхватили средства электронной информации в собственных обзорах, предваряющих дальнейшие передачи. Для многих финансистов, работающих в сфере инвестиций, это означало утренний выпуск новостей Национальной общественной радиокорпорации – интересная программа, которую слушали во время переездов из Коннектикута и Нью-Джерси, потому чт0 она продолжалась два часа и включенные в нее новости постоянно повторялись. «Эксклюзивная статья в утреннем выпуске „Вашингтон пост“…» так начинались передачи, транслируемые каждый час, и вступительная фраза звучала как звон сигнального колокола, привлекая внимание слушателей. Несмотря на то что в Вашингтоне сообщения о политических скандалах были таким же обычным явлением, как прогноз погоды, слова «изнасилование» и «самоубийство» настораживали своей недвусмысленностью.

«Черт возьми!» – одновременно воскликнули тысячи голосов в аналогичном количестве роскошных автомобилей. Что еще может произойти? Рынок продолжал оставаться неустойчивым, и такая сенсация несомненно окажет влияние на него. С экономической точки зрения это не имело никакого смысла, однако все ожидали чего-то подобного и готовились к этому, так что дальнейшее падение рынка стало неизбежным в ситуации, которую инженеры-компьютерщики называли обратной связью. Сегодня курс акций упадет снова. Такая тенденция сохранялась на протяжении одиннадцати дней из последних четырнадцати, и, хотя индексы Доу-Джонса подталкивали заказы на покупку, мелкие инвесторы начинали нервничать и требовали, чтобы брокеры сбрасывали их пакеты акций, а инвестиционные фонды открытого типа, подталкиваемые телефонными звонками от мелких вкладчиков, тоже были вынуждены поступать аналогичным образом, еще больше усугубляя совершенно искусственно возникшую ситуацию. Такая система могла существовать только в стране подлинной демократии, но если все было именно так, то и стадо скота, охваченное паникой, тоже можно назвать демократией.

***

– О'кей, Арни. – Президент Дарлинг даже не поинтересовался тем, как произошла утечка информации. Он был достаточно опытным игроком на политической арене и понимал, что теперь это не имеет значения. – Что мы собираемся предпринять?

– Я говорил с Бобом Хольцманом, – произнес Райан, заметив взгляд главы администрации Белого дома.

– Ну и что?

– Думаю, он мне поверил. Черт возьми, ведь я говорил правду, верно? – Это прозвучало скорее как вопрос, чем риторическое заявление.

– Да, Джек. Ты действительно сказал ему правду. Эду придется самому заниматься решением этой проблемы. – На лице Райана отразилось такое облегчение, что глава исполнительной власти почувствовал себя оскорбленным. – Неужели ты считаешь, что я мог пойти на такой шаг?

– Нет, конечно, – тут же ответил Райан.

– Кому еще известно об этом?

– Вы имеете в виду пассажиров самолета? – спросил ван Дамм. – Пожалуй, Боб расскажет кое-кому.

– Давайте немедленно разъясним нашу позицию. Тиш, – повернулся Дарлинг к своему директору центра связи, – нам нужно подготовить пресс-релиз. В нем должно говориться, что юридический комитет Конгресса ознакомлен с ситуацией и я не оказывал на его членов никакого давления.

– Как мы объясним задержку с началом процесса? – спросила Тиш Браун.

– Вместе с руководством комитета мы пришли к выводу, что столь серьезный вопрос заслуживает… как бы лучше сформулировать? – Президент посмотрел на потолок. – Заслуживает того, чтобы…

– Вопрос достаточно серьезен – нет, достаточно важен, чтобы рассмотреть его в обстановке, когда ни что иное не будет отвлекать Конгресс от подобной процедуры, – произнес Райан. А ведь и впрямь неплохо, подумал он.

– Я еще сделаю из тебя политического деятеля, Джек, – заметил Дарлинг с легкой улыбкой.

– Вы не будете говорить о самом деле ничего конкретного, – сказал ван Дамм, и его совет президенту прозвучал в форме приказа.

– Знаю, знаю. Итак, я не буду затрагивать обстоятельств, возникших в результате расследования, потому что не могу позволить себе оказывать влияние на ход дела или выступать в защиту Келти, только упомяну, что любой гражданин считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет полностью доказана; в основании американской демократии… и тому подобное. Давай, Тиш, берись за работу. Я выступлю с этим заявлением на борту самолета еще до посадки, и затем, может быть, мы сможем заняться наконец тем, чем нам следует заниматься. Что-нибудь еще? – спросил Дарлинг.