Долг чести

– Спасибо, – ответил Джексон. Он надеялся, что армейские пилоты не будут разочарованы тем, что им пришлось садиться на палубу крейсера вместо «Джонни Реба», но ему требовалось как можно больше пространства для своих истребителей.

– Я насчитал двадцать семь сбитых японских самолетов, – сказал Санчес. Из его истребителей было сбито три, причем удалось спасти только одного пилота. Потери были меньше предполагаемых, хотя это ничуть не облегчило задачу командира авиакрыла, которому придется писать письма соболезнования семьям погибших летчиков.

– Что ж, это не голубиная охота, но не так уж и плохо. Еще четырнадцать приходятся на долю «томагавков». Таким образом, уничтожена примерно половина их истребителей – главным образом японских F-15, и у них остался всего один «хаммер». Отныне они в безвыходном положении. – Затем командующий боевой авианосной группы обсудил другие вопросы. Торпедирован японский эсминец, а остальные корабли типа «иджис» находятся слишком далеко, чтобы оказать сопротивление. Потоплено не меньше восьми подводных лодок. Общая оперативная концепция боевых действий заключалась в том, чтобы сначала отделить руки от тела, как в Персидском заливе, и осуществить это над морем оказалось даже легче, чем над сушей. – Бад, если бы ты командовал их вооруженными силами, что бы ты предпринял дальше?

– Мы по-прежнему не можем высадить войска. – Санчес задумался. – Они проиграют в любом случае, но в прошлый раз, когда мы сделали это здесь… – Он посмотрел на командующего.

– Согласен. Вот что, Бад, приготовь к полету «тома». Я полечу с тобой.

– Слушаюсь, сэр. – Санчес встал и вышел из каюты.

– Неужели вы хотите… – Капитан «Стенниса» вопросительно поднял брови.

– Что мы можем потерять от такого шага, Фил?

– Очень хорошего адмирала, Роб, – негромко ответил капитан.

– У тебя есть радио на этой барже? – с улыбкой спросил Джексон.

***

– Где вы были? – удивленно спросил Гото.

– Скрывался, после того как ваш патрон похитил меня. – Кога вошел в кабинет, даже не предупредив о своем приезде, сел в кресло, не ожидая приглашения, и вообще вел себя бесцеремонно, явно демонстрируя вновь обретенную им власть.

– Как можете вы объяснить действия вашего правительства? – спросил бывший премьер-министр у своего преемника.

– Вы не имеете права так говорить со мной! – огрызнулся Гото, но даже эти слова прозвучали неуверенно.

– Великолепно. Вы поставили нашу страну на грань катастрофы, однако настаиваете, чтобы тот, кого ваш хозяин едва не убил, почтительно разговаривал с вами. Вы знали об этом? – На лице Коги появилась улыбка.

– Нет, разумеется – а кто убил…

– Преступников? Не я, – заверил его Кога. – Но перед нами стоит сейчас более важный вопрос: что вы собираетесь предпринять?

– Я еще не принял решения. – Эта попытка перехватить инициативу вызвала у Коги всего лишь усмешку.

– Значит, вы еще не говорили с Яматой.

– Я сам принимаю решения!

– Отлично. Тогда принимайте.

– Вы не можете здесь распоряжаться.

– Почему? Скоро я займу это кресло. Вы можете выбирать: или уйдете в отставку сегодня утром, или днем я выступлю в парламенте и потребую голосования о недоверии вашему правительству. Правительство рухнет. В любом случае ваша политическая карьера кончена. – Кога встал и направился к двери. – Советую уйти, сохранив свою честь.

***

Сато, проходивший мимо в сопровождении военного эскорта, видел в терминале аэропорта длинные очереди людей, стремящихся купить билеты для возвращения домой. Военный эскорт возглавлял молодой лейтенант воздушно-десантных войск, все еще готовый воевать, чего явно нельзя было сказать о людях, заполнивших здание аэропорта. У входа стоял джип, сразу рванувшийся вперед, к военному аэродрому, как только Сато и сопровождающие его солдаты заняли места. Местные жители стояли теперь на тротуарах – не то что раньше – с плакатами, требующими, чтобы «япошки» убирались домой. Расстрелять бы их за такую наглость, подумал Сато, испытывая страшную горечь утраты. Через десять минут он вошел в один из ангаров Коблер-Филда. Над аэродромом кружили истребители, которые боялись, подумал Сато, удаляться от берега.

– Сюда, пожалуйста, – сказал лейтенант.

Сато шел со сдержанным достоинством, держа на согнутой левой руке форменную фуражку, выпрямившись, не глядя по сторонам. Наконец лейтенант остановился и поднял резиновый лист, закрывавший тело.

– Да, это мой сын. – Сато посмотрел на лицо, к счастью оставшееся не изуродованным благодаря летному шлему, тогда как тело было трудно узнать, потому что оно обгорело в пламени, охватившем взорвавшийся истребитель. Когда капитан закрыл глаза, его внутреннему взору представилось страшное зрелище – его единственный сын корчился в пылающем кокпите – и это меньше чем через час после того, как в море погиб брат. Неужели судьба может быть настолько жестокой? И почему те, кто так преданно служили своей стране, погибли, тогда как авиалайнер с гражданскими пассажирами на борту нетронутым пролетел мимо американских истребителей?