ДОЛГ И ОТВАГА

А. А. Богун был потомственным пролетарием. Его отец был квалифицированным рабочим — токарем по металлу. Родился Андрей в 1888 году в Донбассе, в городе Луганске. Четырнадцати лет, окончив двухклассное железнодорожное училище, он начал свою рабочую жизнь в одном из депо Екатерининской железной дороги в качестве ученика, а затем помощника слесаря.

Андрей Богун очень скоро сблизился с передовыми рабочими. Революционные события 1905 года захватили юношу. Всеобщая забастовка, вооруженное восстание в Горловке, схватки с царскими драгунами-усмирителями — во всех этих событиях он принял самое активное участие. В те дни А. Богун вступил в местную организацию Российской социал-демократической рабочей партии и с самого начала примкнул к большевикам.

После поражения революции 1905 года Богун был уволен с работы на железной дороге. Вскоре его, как «политически неблагонадежного», высылают из пределов родной Екатеринославской губернии. Через какое-то время Богуну удается устроиться слесарем в депо на Забайкальской железной дороге. Снова участие в забастовках, революционная работа в подполье, полицейские преследования, скитания…

В 1910 году Богуна приговаривают к каторжным работам и направляют в печально знаменитый Орловский централ. О своем пребывании в каторжной тюрьме А. Богун написал впоследствии статью, вошедшую в сборник «Орловский каторжный централ», изданный Обществом бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев.

Отмечу здесь попутно одну черту, характерную для Андрея Андреевича. Этот человек, образование которого ограничивалось двумя классами железнодорожного училища, обладал способностью и рассказывать, и излагать письменно эпизоды своей беспокойной жизни удивительно живо, ясно и очень точно. В оставленных им нескольких печатных работах нет никакой претензии на «литературное произведение». Есть только желание оставить какой- то след, документ, фиксирующий то, «чему свидетель в жизни был». В этом сказывается не только глубокая, внутренняя интеллигентность Богуна, но и характерное для большевика чувство своей принадлежности к большому коллективу, сознание важности того, чтобы факты истории служили делу революционного воспитания поколений.

После трех лет каторжной тюрьмы двадцатипятилетний Андрей Богун был отправлен на вечное поселение в Киренский уезд Иркутской губернии. Февральская революция 1917 года вернула ему свободу и возможность вернуться в родной Донбасс. После Октября 1917 и до 1920 года А. А. Богун работает в разных областях советского строительства, в том числе в Луганском городском Совете, уполномоченным по реквизиции у кулаков хлебных излишков, уполномоченным ОГПУ города Харькова. Участвует в гражданской войне в качестве политработника, политкомиссара полка, председателя реввоентрибунала.

На Украине гражданская война протекала, как известно, исключительно бурно, особенно в некоторых районах. Отдельные города по нескольку раз переходили из рук в руки, и не всегда было ясно, кто сейчас хозяин города: белые, красные, Петлюра, или Махно, или еще какой-нибудь недолговечный «батько». События сложились таким образом, что Богуну пришлось побывать в местах, временно захваченных махновцами. Лишь благодаря счастливому случаю Богун избежал смерти. Вскоре он подробно написал об этом своем опасном приключении (в июле 1920 года была издана написанная им брошюра «У Махно»).

Вот о чем рассказал Богун.

Осенью 1919 года во время наступления Деникина, когда белая армия, заняв Украину, двигалась на Курск и Орел, Богун был командирован в Москву с важным поручением. Но под Белгородом он едва не попадает в руки деникинской контрразведки. После многих опасных приключений он добрался до Нижнеднепровска под Екатеринославом, но тут был схвачен махновцами.

Его повели к дому, на двери которого был прибит кусок картона с надписью: «Штаб Махно». А. А. Богун так описывает этот «штаб».

«Вошли: лестница с часовыми на каждом шагу, самого ухарского вида, наконец, канцелярия: 1 — 2 пишущие машинки, за столиками барышни; то и дело входят и выходят вооруженные с ног до головы люди, раздаются громкие резкие приказания. Меня вводят в соседнюю комнату: в довольно большой комнате волны колыхающегося табачного дыма; тесно набилось народу; все хорошо вооружены; одни сидят, другие лежат на диванах, задрав ноги на стол, и часть стоит за недостатком мест. Посреди комнаты стол с остатками разных яств и множеством алкогольных бутылок, частью уже опустошенных. На наш приход никто не обратил внимания, так как все находившийся были увлечены происходившей борьбой двух здоровых верзил. Борцы схватились серьезно, тиская друг друга и поминутно задевая стол, стулья и пр., и зрители сторонились, чтобы не помешать борющимся. Наконец один из боровшихся очутился на полу, борьба окончилась, и только тогда победивший сурово оглядел нас и строго спросил: «Что надо?»