Долг или страсть

Между Алеком и башней сверкало озеро, а ветер деловито убирал с неба последние дождевые облака. Алек глубоко вздохнул и неожиданно понял, как сильно любит Гленлорн. Совсем как в детстве, когда был жив дед.

Алек здесь тоже ожил. Он больше не прячущееся от стыда в тени создание, каким был в Лондоне. Ангус Макнаб всю жизнь был ворчливым и мрачным. Но при нем клан был в безопасности, чувствовал себя защищенным. Сможет ли и Алек добиться того же?

Он представил себя в окружении семьи, в счастливом доме: деревня перестроена, школа стоит, на склонах холмов пасутся жирные овцы и крепкие горные коровы. И любимая жена, конечно. Софи.

Софи. Единственная деталь картины, которая казалась фальшивой. И она – единственная ему нужна. Только вместе со своим состоянием, разумеется, чтобы эта картина стала реальной…

– О чем, черт возьми, ты думала? – донесся до него через открытое окно резкий голос Сомертона. – Неужели хоть на минуту не вспомнила о моем положении? О том, какой позор навлечешь на семью?!

– Ты сказал людям, что я больна и уехала в деревню. Сколько бы прошло времени до того, как ты объявил о моей смерти? Похоже, ты нашел весьма приемлемое решение, – парировала Кэролайн.

– Не смей дерзить! – прогремел он.

Алек услышал тяжелые шаги Сомертона, пересекавшего комнату, и мгновенно вскочил. Распластался по стене и заглянул в открытое окно, готовый помешать Сомертону ударить Кэролайн. Она стояла перед братом с высоко поднятой головой.

Алек снова отступил в темноту. Подслушивание – полезное искусство, которое он изучил на службе у Уэстлейка.

– Ты не ударишь меня, Невилл. Люди увидят следы. Я не хотела причинять тебе неприятности. Просто не было иного выхода.

– У тебя был прекрасный выбор! Два достойных поклонника…

– Я не любила никого. И не могла их полюбить, – выдохнула Кэролайн.

– Любовь? Ты говоришь совсем как твоя мать. Она твердила, что любит моего отца, но сама была просто охотницей за состоянием. Любовь для людей нашего класса не имеет ничего общего с браком. Браки среди аристократов заключаются из финансовых или политических соображений, ради земель или родословной. Я выбрал поклонников, отвечавших всем этим требованиям. Любовь ко всему этому не имеет никакого отношения. Тебе несказанно повезло, что ты вообще получила предложения. У тебя не было сезона. Тебя не представляли ко двору. Я говорил и со Спидом, и с Мандевиллом. Они по-прежнему готовы жениться на тебе, даже с твоей испорченной репутацией. Если бы ты проделала такое в Англии, никто бы даже не взглянул на тебя. А сейчас… тебе чертовски повезло, что я все еще могу скрыть твои… похождения.

– Я не чувствую никакого везения, – спокойно возразила Кэролайн. – И не готова выйти замуж ни за одного из этих джентльменов.

– В таком случае ты вообще не выйдешь замуж, – пригрозил он. – Я твой опекун, и если не подчинишься мне, отвезу тебя в Старберри-Мэнор. Останешься там и будешь каждый день желать себе смерти. У тебя нет иного выхода.

– Есть еще один, Невилл, – тихо ответила она.

Кэролайн стояла перед ним, сжав руки. Свет падал на два красных пятна на ее бледных щеках, но голова по-прежнему была высоко поднята.

– Значит, ты сделаешь, как приказано, и выйдешь замуж за того, кого тебе укажут?

– Нет, – тихо, но твердо ответила она.

– Нет?

Сомертон был готов взорваться.

– Я подпишу бумагу и отдам тебе все, чем владею. Получишь мое приданое.

Сомертон недоверчиво уставился на нее:

– Что?! Ты останешься нищей!

– Я прекрасно осведомлена о последствиях. Насколько я поняла, у меня довольно большое приданое. Отпусти меня, Невилл, и можешь оставить деньги себе. Это куда лучший договор, не так ли? Ты желал видеть меня замужем за тем, кто готов жениться на мне. Но при этом должен выплатить жениху мое приданое. А так ты его оставишь себе, да еще избавишься от меня.

Сомертон молча обдумывал предложение.

Алек неотрывно смотрел на нее. Леди Кэролайн Форестер, единокровная сестра одного из самых могущественных людей в Англии, отказывается от всего, лишь бы получить свободу. Разве он не поступил так же, когда ушел из дома и поклялся отплыть на Цейлон, сколотить там состояние и никогда не возвращаться? Но ничего не получилось. Его избили и ограбили в тот день, когда он попытался покинуть Лондон. Если бы Уэстлейк не подобрал его в сточной канаве, к этому времени Алек, возможно, был бы уже мертв. У Кэролайн не было такого защитника, не было никакой надежды, и все же она стояла, расправив плечи, высоко подняв голову и ясным взглядом смотрела на брата, уверенная в том, что делает.

– Прекрасно. Если ты этого хочешь, я напишу бумагу.

Она покачала головой:

– Нет. Я хочу, чтобы договор составил отцовский поверенный из Йорка. Он также имел дело с завещанием матери. Нужно, чтобы все было по закону, так, чтобы ни ты, ни я не смогли потом говорить, что нас обманули.

– Я граф Сомертон. Он напишет все, что я ему прикажу.

– Возможно, и так, но он знает меня и знал мою мать. Я настаиваю на этом условии.

– Ты не в том положении, чтобы на чем-то настаивать, – напомнил Сомертон.