Долг (ЛП)

— Как насчет того, чтобы подняться на самую вершину башни с зубчатыми стенами? Девушка рассказала, как это сделать. Там мы можем предаться твоим мечтам о том, чтобы стать принцессой. Бьюсь об заклад, оттуда открывается потрясающий вид на море.

Джессика с энтузиазмом соглашается, и мы выходим из комнаты в поисках приключений.

Но нас ожидает проблема.

Чтобы добраться наверх, нужно пройти по коридору и подняться по другой лестнице. Затем на том же этаже пройти через другую дверь и добраться до крошечной винтовой лестницы, сделанной из камня. Я едва ли могу подняться по ней, мои плечи прижаты к каменным стенам, и ступеньки слишком узкие, как для Джессики, так и для ее трости. Проход настолько узкий, что я даже не могу посадить ее себе на спину. Мы просто не поместимся.

Я оборачиваюсь и посылаю ей полный сожаления взгляд.

Она храбро улыбается.

— Все нормально. Не уверена, что хочу упасть и разбиться. И не знаю, может ли кто-то кроме ребенка подняться туда.

Она все понимает, но я чувствую себя ужасно уже из-за того, что предложил такое. Я должен был знать, замок не приспособлен для людей в ее состоянии. Она так хорошо скрывает свою травму, что иногда я забываю, что с ней что-то не так.

Иногда я забываю о многих вещах.

— Как насчет того, чтобы напиться, — говорю я, хлопая в ладоши. Звук поднимается по лестнице, отдаваясь эхом. Если наверху спит спящая красавица, сейчас она точно проснулась.

— Вот теперь ты дело говоришь, — отвечает Джессика.

Мы медленно продвигаемся вниз. Лестницы в замке открытые и широкие, но больше, чем несколько раз, ее трость застревает в шерстяной клетчатой дорожке, лежащей на них. Однако мы не торопимся.

На втором этаже находится столовая и зал. Мы останавливаемся около старого латунного телескопа, установленного в нише, и по очереди смотрим в него. Слева от замка широкая полоска белого песка, прямо напротив - скалистый берег, покрытый слоями темных отложений, напоминающих мне обугленные челюсти.

Вода поразительно чистая, пятна бирюзы постепенно расплываются, и вода становится практически лазурного цвета. От чего возникают мысли о том, что мы где-то в Средиземном море, но вода на ощупь ледяная, и нет ничего, кроме буровых вышек и рыболовных судов, пока не попадешь на побережье Норвегии.

Мы садимся в одном из залов, радуясь тому, что он пуст.

Потолки, должно быть, высотой футов двадцать, на стенах узорчатые обои и бра. На самом деле, здесь действительно чувствуешь себя как дома - со всеми буфетами, мягкими диванами, каминами, украшенными фотографиями замка, и мерцающими свечами в каждом окне, действительно создается впечатление, что мы находимся в доме какого-то богатого лорда. У одного из больших окон даже стоит пианино, и я быстро направляюсь к нему.

— Ты играешь? — спрашивает Джессика, садясь в конце скамьи.

— Не совсем, — говорю ей и осторожно прикасаюсь к клавишам. Я знаю лишь несколько песен, и большинство из них не известны. В юности, в Глазго, я иногда играл на синтезаторе за небольшие дополнительные деньги, обычно для шоу друга. У них ничего не вышло, так что это не имеет значения.

— А ты?— спрашиваю я.

— Нет. Но я бы хотела. Всегда думала, что в моем доме будет пианино. Даже если бы я никогда не научилась играть, просто чтобы мог играть кто-нибудь из гостей. Музыка успокаивает душу.

Слова вертятся у меня на языке, но я не смею произнести их.

Переезжай ко мне, и я куплю тебе пианино. Я куплю тебе что угодно, для тебя и твоей души.

Не уверен, видит ли она это в моем взгляде или нет, а если и видит, то для нее, вероятно, это слишком. Она внезапно извиняется, говоря, что хочешь взять телефон и отправить сообщение Кристине. Связь не ловит здесь и рядом, а Wi-Fi есть лишь в номерах. Хорошо. В любом случае, персонал принесет нам напитки.

Только они все не приходят. Я встаю, собираюсь отправиться на поиски одного из них, может быть, найти немного виски для нас двоих, когда слышу крик, а затем неуклюжий, наполненный болью звук кого-то падающего.

Твою мать.

Практически перепрыгиваю через кушетку, пытаясь выбежать из комнаты в главный зал, и вижу Джессику, лежащую у лестницы, ее трость валяется на пару ступенек выше.

Второй раз за сегодня я опускаюсь на колени и притягиваю ее к себе.

— Джессика, — кричу я.

Но, в отличие от падения, которое было раньше, сейчас все серьёзно. Из ее носа идет кровь, она в шоке потирает свои ноги, не в силах открыть глаза.

— Лежи спокойно и не двигайся, — приказываю ей. — Тебе нужно оставаться неподвижной. У тебя могут быть травмы, о которых ты не знаешь.

Два сотрудника отеля в панике присоединяются к нам, спрашивая, вызвать ли скорую.

Джессика качает головой.

— Моя трость, — бормочет она. Открывает глаза, смотрит на меня, снова и снова моргая. — Она зацепилась за покрытие на лестнице, и я упала.

Мое сердце замирает, но я отмахиваюсь от этих эмоций.