Долг. Мемуары министра войны

По возвращении в США я встретился 20 ноября с Флурнуа и Уайтом. Позже Флурнуа отправила Рангелу список вопросов по поводу текущей деятельности министерства и возможных непредвиденных обстоятельств. Они хотели получить общее представление о военных операциях в глобальном масштабе: о том, какова ситуация в Ираке и Афганистане и каков баланс между ними; как решаются другие проблемы в мире; какова наша стратегия по борьбе с терроризмом; какие подробности следует сообщить Обаме до 20 января; что происходит на фронте киберугроз; каковы планы в отношении Ирана и России, а также какие планируются изменения в глобальной военной стратегии США. Мишель предложила продолжить обсуждение персонала «втайне» – мол, таким образом мы сможем затронуть все ключевые вопросы, но никого ненароком не оскорбим. Ни я сам, ни мои сотрудники не знали, кто именно из «переходной» команды займет в министерстве руководящие должности, а при таком раскладе я не собирался обсуждать щекотливые военные и бюджетные вопросы с людьми, которые тут, пока на дворе ноябрь и декабрь, но которые вполне могут исчезнуть после 20 января. Кроме того, требовалось получение допусков по секретности высокого уровня. Буш и Стив Хэдли были весьма конкретны в рекомендациях «не распахивать настежь дверь» перед «переходной» командой в том, что касается борьбы с терроризмом, разведки и операциях в Иране и Пакистане.

Я согласился на просьбу Флурнуа с несколькими оговорками: не будет брифинга по текущей афганской политике и стратегии, которая в данный момент реализуется; мы попросим Объединенный комитет начальников штабов предоставить перечень операций, которые можно обсудить «втайне», и определим ключевые оперативные планы – не вдаваясь в подробности, – которые, по нашему мнению, заслуживают приоритетного внимания новой команды. Я сказал Рангелу, что Флурнуа нужно дать понять: любое обсуждение Ирана «втайне» не будет доскональным.

Впрочем, самое важное информационное взаимодействие переходного периода у меня состоялось по электронной почте. 23 ноября я написал длинное письмо Джону Подесте, главе «переходного» штаба усилий Обамы, и в этом письме изложил свое видение практических трудностей, связанных с тем, что я остался в кресле. Для начала я предложил, чтобы, как только о моем назначении объявят публично, «переходники» докладывали ему и мне – так я буду знать, какие сложности и препятствия возникают, и получу возможность руководить работой в рамках новых требований либо дополнять своими идеями программу избранного президента. Я понимаю, что отныне Пентагон становится министерством обороны Обамы и что, помимо сотрудников аппарата, спичрайтеров, пресс-секретаря и прочих, о ком мы говорили, хочу убедить остаться единственного старшего руководителя – Джима Клаппера. Мой базовый критерий приглашения на работу – компетентность. Я хочу поговорить с теми людьми, кого планируется назначить в министерство, а затем представить избранному президенту свои соображения по поводу их кандидатур. Как я и сказал Обаме при нашей встрече в здании пожарного депо: «Если я возглавлю министерство и буду требовать от подчиненных ответственного отношения к делу, старшие руководители должны знать, что я причастен к их назначению…» Еще, как упоминалось выше, я настаивал на своем праве предложить прежним сотрудникам министерства на время остаться на своих постах, пока сенат не утвердит их преемников (что могло затянуться на несколько месяцев). Это было неожиданное, если не беспрецедентное, требование. Практически всегда от политических назначенцев уходящего президента ожидают, что они уйдут до 20 января.