Долг. Мемуары министра войны

Ответ от Подесты я получил буквально через нескольких часов. Он охотно согласился на двойную подотчетность «переходной» команды, а что касается персонала, счел мое предложение вполне разумным. По поводу Клаппера он пообещал определиться в ближайшие дни. Возможно, заметил он, новая администрация предпочтет оценить каждого нынешнего сотрудника индивидуально и, допустим, обозначит некоторых из них как «исполняющих обязанности». В отношении пресс-секретаря все обстояло не столь гладко. Подеста уточнил, что здесь еще нужно обговорить детали, потому что, когда речь заходит об общении с прессой, «команда Обамы цепляется зубами – мы помешаны на контроле». Я сразу же написал в ответ, что Моррелл – фигура совсем не политическая и что я «сильно заинтересован в том, чтобы его сохранить». Свою позицию я обосновал так: «Думаю, до сих пор я выказывал готовность на уступки, а потому прошу пойти мне навстречу – я доверяю этому парню, он научился говорить от моего имени, и я хочу, чтобы он остался». Подеста быстро ответил: «Попробую согласовать». Я хотел сохранить Моррелла не только потому, что он обладал нужным опытом, имел множество связей в журналистской среде и по всему Вашингтону, благодаря чему нередко добывал конфиденциальные «лакомые кусочки» информации от коллег и правительственных чиновников, но и потому, что был одним из немногих, кто смел критиковать меня глаза в глаза, прямо говорил, что я плохо ответил на тот или и ной вопрос, смел оценивать мое терпение (и нетерпимость) к сотрудникам Пентагона и оспаривать мои решения. Он также был одним из очень и очень немногих, с кем я мог позволить себе отвести душу и побыть самим собой, не опасаясь утечек информации, да и просто отдохнуть. И он нередко заставлял меня смеяться. Честно говоря, я не мог себе представить, что продолжу работать без него, Рангела и Генри.

В здании пожарной части Обама сказал мне, что намерен перво-наперво составить экономическую команду, но надеется назвать членов команды по национальной безопасности до Дня благодарения. Как выяснилось, объявление о назначениях запланировали на утро понедельника, 1 декабря, в Чикаго. Мы с Бекки провели День благодарения дома на Северо-Западе и полетели в Чикаго в воскресенье. На следующее утро мы добрались до отеля «Хилтон» и встретили новую команду в полном составе: Хиллари Клинтон, государственный секретарь; генерал Джим Джонс, советник по национальной безопасности; Джанет Наполитано, министр внутренней безопасности; Эрик Холдер, генеральный прокурор; Сьюзан Райс, представитель США в Организации Объединенных Наций. Джонс был единственным, кого я знал лично.

Президент произнес вступительное слово, а затем каждому из нас выделили минуту, чтобы сказать главное. Только я уложился меньше чем в минуту, и мое выступление выразило сокровенные чувства:

«Для меня большая честь, что избранный президент попросил меня остаться на посту министра обороны.

Учитывая, что мы воюем на двух фронтах и сталкиваемся с другими серьезными проблемами у себя дома и во всем мире; чувствуя глубокую личную ответственность перед нашими мужчинами и женщинами в военной форме и членами их семей, я должен исполнить свой долг – как делают они. Разве я мог поступить иначе?

Я служил своей стране как министр обороны почти два года и имел счастливую возможность возглавлять наших храбрых и преданных солдат, моряков, летчиков, морских пехотинцев и гражданских сотрудников; это самый благодарный опыт в моей жизни. Нет призвания достойнее, нежели продолжать служить им и нашей стране, и я рад работать с избранным президентом Обамой».

Я покинул Чикаго сразу же после пресс-конференции и вылетел на авиабазу Минот в Северной Дакоте, где дислоцировались МБР «минитмен» и бомбардировщики B-52. Там я намеревался произнести давно запланированную речь перед летчиками о важности их работы. Авиабаза Минот и произошедшее на ней были среди причин, побудивших меня уволить министра и начальника штаба ВВС. Я хотел, что называется, «зажечь» летчиков. Этот визит был для меня как тоник. Лица мужчин и женщин в военной форме сразу после пресс-конференции наглядно напомнили мне, почему и ради кого я согласился остаться.