Долг. Мемуары министра войны

В последний год администрации Буша существенного прогресса достигнуть не удалось. Отношения между США и Китаем омрачились в октябре 2008 года, когда Буш-43 объявил о многомиллиардной сделке по продаже оружия Тайваню. Недоверие усугубилось в марте 2009 года, когда океанографическое судно ВМС США «Импеккабл» подверглось агрессивному преследованию китайских сторожевиков в Южно-Китайском море. Это был серьезный инцидент, чреватый немалыми дипломатическими и военными осложнениями; китайцы, повторюсь, действовали агрессивно – и утверждали, что имеют полное право на свои действия, поскольку американский корабль находился в чужих территориальных водах. Позже пришли к выводу, что это возмутительное нападение было предпринято Народно-освободительной армией Китая (НОАК) без ведома гражданского руководства в Пекине; то же самое, по нашему мнению, относилось и к испытаниям противоспутникового оружия, устроенным в Китае незадолго до инцидента. Оба случая вызвали обоснованную тревогу из-за очевидного «самоуправства» НОАК. Тем не менее в целом сотрудничество продолжалось: в 2009 году, как и было запланировано, состоялся ряд визитов военных и гражданских представителей обеих сторон. Главным нашим «контактом» выступал китайский генерал ВВС Ма Сяотянь, заместитель начальника Генерального штаба НОАК. В Пентагоне за ним закрепилось прозвище «укротитель варваров» – то есть нас. Так сложилось, что именно с ним я виделся чаще всего за годы работы министром обороны.

В ходе своего визита в 2007 году я пригласил высокопоставленных китайских военных руководителей посетить США. 26 октября 2009 года генерал Сюй Цайхоу, заместитель председателя Военного совета ЦК КПК[113], наконец-то откликнулся на мое приглашение. Генерала и сопровождающих его лиц я принял в летнем коттедже президента Линкольна, в нескольких милях от центра Вашингтона. За ужином приемный зал оказался переполненным, но нас рассадили таким образом, что я очутился рядом с главой китайской делегации: это, как выяснилось, была единственная возможность переговорить с Сюем тет-а-тет. Я выбрал тему Северной Кореи – упомянул о рисках нестабильности, указал на опасность краха северокорейского режима как для Китая, так и для Южной Кореи, и сказал, что налицо взаимная заинтересованность в откровенном диалоге о наших действиях в данных обстоятельствах, в том числе о том, как не допустить использование ядерного оружия Севера и обеспечить его нераспространение. По реакции генерала сразу стало понятно, что я нарушил его «зону комфорта», вообще затронув эту тему. «Спасибо за вашу оценку ситуации в Северной Корее» – вот и все, что он мне ответил. Мы также обсудили вероятность моего повторного визита в Китай в 2010 году; как обычно, китайцы весьма прозрачно намекнули, что готовы свернуть все контакты и разорвать отношения, если мы продолжим поставки вооружений Тайваню. Тем не менее публичные заявления, мое и Сюя, демонстрировали «позитивный взгляд на происходящие», поскольку требовалось показать прочность нашего сотрудничества в преддверии визита Обамы в Китай в следующем месяце.

Двадцать девятого января 2010 года администрация Обамы объявила о сделке по продаже оружия Тайваню на общую сумму более 6 миллиардов долларов. Контракт включал ракеты «Пэтриот», вертолеты, коммуникационные системы для истребителей F-16, минно-поисковые корабли и другую технику. Все понимали, что Китай ни в коем случае не промолчит. Как и команда Буша, мы пытались найти оптимальный баланс между выполнением своих обязательств перед Тайванем и сохранением критически важных отношений с Пекином. Администрация убеждала себя, что, пока мы продаем Тайваню оружие, которое можно охарактеризовать как «оборонительное», это минимизирует ущерб отношениям с Китаем. Однако получилось не совсем так: фактически эта сделка заморозила американо-китайское военное сотрудничество.

Например, жертвой сделки пал мой визит в Китай. Генерал Сюй, напомню, пригласил меня повторно посетить КНР в 2010 году, но после объявления о продаже оружия Тайваню Китай, в типично китайской манере, дал понять, что мой визит будет нежелательным; при этом китайцы усиленно добивались, чтобы именно я публично сообщил об отмене визита, тем самым стремясь избежать дипломатического скандала. На протяжении весны, поддразнивая китайцев, я то и дело повторял, что все еще планирую совершить поездку в КНР. Наконец мы получили официальное уведомление Китая о том, что мой визит в КНР в июне «представляется не соответствующим текущей обстановке». Пресса долго обсуждала эту «китайскую хитрость» и ее последствия для двусторонних отношений.