Долг, окрашенный любовью

Габриэль отшатнулся. Удар не был сильным или особенно болезненным, но, несомненно, удивил его. Так же, как и обида в глазах Катрионы.

— Ты глупец, Габриэль, — прошептала она, покачав головой, — Ты, признался мне в любви, а теперь сам растоптал это чувство собственным недоверием. И за это, я тебя ненавижу. Уходи прочь отсюда. Делай то, что собирался делать. Тебе не место рядом со мной и моим ребенком.

Сказав это, Катриона отвернулась. Она едва ли успела сделать хоть шаг, когда почувствовала, как по ногам что-то быстро потекло. Она не смогла сдержать испуганный возглас.

— Нет, — прошептала она, сгибаясь и хватаясь за живот, — Нет.

Габриэль поспешно стряхнул с себя изумление, в котором прибывал от удара беременной жены.

— Что случилось? — он подошел к Катриона, опасаясь даже прикоснуться к ней. Но даже стоя рядом с ней, он видел дрожь, раз за разом пробегающую по ее плечам.

Всхлипнув от боли, Катриона медленно повернулась к нему.

— Ребенок, Габриэль. Я рожаю. Тебе стоит поторопиться с доктором.

— Что ты сказала? — низко спросил Габриэль, посмотрев на ее живот так пристально, что Катриона едва удержалась от совсем не уместного сейчас смешка. Стараясь дышать спокойно, она протянула руку и схватила мужа за рукав рубашки и потянула на себя. В этот момент все ее сознание готовилось к чему-то более страшному и напряженному, чем ссора с мужем. Ради ребенка, сейчас она была готова позабыть обо всем другом.

— Габриэль, поверь, ты не ослышался. Твой сын или дочь хочет появиться на свет прямо сейчас. И если ты сейчас же не приведешь кого-нибудь на помощь, тебе придется заняться этим вместе со мной.

Последнее слово было едва слышно за хриплым стоном, который вырвался за груди Катрионы. Низко наклонив голову, она втянула в себя воздух сквозь тесно сжатые зубы. Боль становилась только сильнее, и справиться с ней она уже не могла.

— Пусть придет хотя бы Трейси. Она точно знает что нужно делать, — пробормотала она, заставляя себя разжать руки и отпустить Габриэля, — потому что я ничего не знаю. Совершенно ничего.

Прижав руку к животу, она зажмурилась и оперлась о край кровати, пережидая очередную схватку. Габриэль подскочил к звонку, нещадно дергая его. В какой-то момент Катрионе показалось, что он сможет оторвать его с корнем. Наверное, ей самой стоило успокоиться, чтобы и дальше не вводить мужа в неведомый ему прежде ужас.

Выпрямившись, она принялась расстегивать шнурок на корсаже. Инстинктивно, она понимала, что ей будет гораздо удобнее рожать без стягивающего платья.

— Я помогу, — сказал Габриэль, разворачивая ее к себе. Медленно, движение за движение, он вытаскивал шнурок из петель. — Пока это единственное, что я могу сделать для тебя.

Катриона стиснула зубы и отвернулась.

— Я хочу снять это платье, — пробормотала она, поведя плечами.

Кивнув, Габриэль потянул больше ничем не стянутый корсаж вниз, наконец, освобождая жену от платья. Катриона вздохнула, чувства облегчение от того, что осталась в одной рубашке. Подхватив ее на руки, Габриэль уложил ее на кровать.

Трейси зашла в комнату, с волнением переводя взгляд с Габриэля, на Катриону, которая прямо в этот момент едва сдерживалась, чтобы снова не застонать.

— Неужели это то, что я думаю? — прошептала она, подбегая к кровати и оттесняя Габриэля в сторону. Сейчас, все ее внимание было направленно на Катриону, и она даже не заметила, как бесцеремонно повела себя с хозяином. Впрочем, и он сам этого не заметил.

Катриона прикусила губу и кивнула Трейси, а затем откинулась на высокие подушки. Ее грудь высоко поднималась, пока она пыталась совладать с дыханием и страхом. Она чувствовала, что рубашка уже стала влажной от того, насколько сильно она вспотела.

— Нам следует приготовиться. Нужна горячая вода и чистые простыни, — прошептала Трейси, быстро взяв себя в руки. Она столько раз помогала матери в родах, но теперь было другое дело. Что если что-то пойдет не так? Встряхнув головой, она подошла к звонку. Лакеям стоит поторопиться, иначе им несдобровать. — Милорд, вам лучше выйти из комнаты. В этом деле вы точно не помощник.

Если бы Катрионе не было так больно, она бы точно рассмеялась. Но, кажется, Габриэлю было совсем не смешно. Сжав кулаки, он повернулся к кровати, одаривая жену пристальным взглядом.

— Будь я проклят, если сделаю хотя бы один шаг из этой комнаты, — рыкнул он, глядя только на Катриону.

— Габриэль, прошу тебя, уходи. Трейси пришла, и тебе больше нет нужды оставаться здесь, — прошептала она, мотая головой. — Мне сейчас слишком больно, чтобы спорить с тобой. Уходи.

Очередная схватка прошла по ее телу, заставляя изогнуться. Пот потек по лбу и только присутствие мужа остановило Катриону от громкого крика. Никогда прежде она не чувствовала боли такой силы, как сейчас.

— Я не уйду, — все так же настойчиво сказал Габриэль.