Долг Ордену

– Предположительно: не долго. – Ответил Локард. Когда кабель аккуратно присоединился к разъёму на шее космодесантника. – Другие испытуемые вспоминали всё за секунды. Полагаю, в этот раз будет несколько иначе.

Кабель холодной иглой проник в шею капитана, и слабый электрический ток устремился в его тело. В этот момент он ощутил металлический привкус во рту и услышал, как фиксатор разъёма завинчивается по резьбе, нарезанной прямо в кости. Онемение разлилось по телу, когда инвазивные волокна кабеля нащупали ствол мозга и продвинулись внутрь черепа.

Инквизитор Судзаку появилась поле зрения капитана, хотя он не слышал, как та вошла в медицинский отсек.

– Я буду наблюдать, – сказала она. – На случай если что-то возникнет из памяти того существа.

– Понимаю, – согласился Уриэль, видя решительный настрой в глазах инквизитора.

Локард наклонился над космодесантником, и стало заметно, как малая органическая составляющая его тела изо всех сил пытается скрыть волнение от использования технологии в таком необычном качестве.

– Мы можем приступать? – удостоверился он напоследок.

– Приступайте, – подтвердил Уриэль.

Он услышал слабый щелчок, и в тот же миг жгучая боль пронзила изнутри его череп, а скрытый от сознания ужас заполнил всё пространство его разума.

Невыносимая боль, пронзающая и доводящая до исступления. Он закрывает глаза и пытается вспомнить что-то хорошее, что-то приятное, но не осталось ничего. Всё воспоминания сейчас это лишь боль и унижение. Он помнит клетки, кнуты и постоянную жестокость, обесценивающую саму жизнь, на столько, что те, с кем он делил своё заключение, бросаться друг на друга словно звери.

Всё, что он знаёт это боль, голод и болезни.

Звездолет был металлическим гробом, который скитался, влекомый течениями варпа без какой либо защиты от его скверны, и кошмары довели десятки пленников до безумия и самоубийства. Едва ли останется хотя бы горстка, хотя теперь он уже и не может вспомнить, скольких отправили в это ужасное путешествие. Они живут во тьме, питаются мусором и слизывают с холодных железных стен конденсат, чтобы не умереть от жажды.

И все же, несмотря на все ужасы, звездный корабль был раем по сравнению с душным адом пещеры. Он день и ночь трудится в плену, в этом склепе из трупов, скармливая изуродованные конечности и раздутые обезображенные тела машинам, которые отделяют пригодные куски от вязкой мешанины мяса и костей и вечно алчут крови. Его хозяева секут его плетями и режут живьём, сдирая кожу со спины и слизывая кровь с лезвий.

Они возвышаются над ним: отвратительно искривленные существа с костлявыми телами, на столько изуродованными хирургически, что те представляют собой едва ли не сплошное лоскутное месиво. Они пересекают пещеру, опираясь на тонкие ходули, похожие на лезвия, их головы заключены в клети с латунными прутьями, а переговариваются они на смеси машинного кода и грубого диалекта готика.

От их взглядов веет холодом, и привлечь их внимание означает смерть. Они называют себя Дикими Мортициями.