Долг – Отечеству, честь – никому…

Эти сведения я почерпнул из книг, публикаций и интернетовских статей, которые, словно под копирку, повторяли уже известное, сводившееся, в общем-то, к двум постулатам. Первый: смерть флигель-адъютанта Казарского явилась следствием целенаправленных действий Главного командира Черноморского флота и портов адмирала Грейга и «его клики» (в частности – супруги адмирала), тесно связанных (вернее – повязанных) с хозяйственной деятельностью флота и занимавшихся широкомасштабным казнокрадством. Второй: безукоризненное принятие на веру воспоминаний некой г-жи Фаренниковой, впервые опубликованных в 1886 году в популярном российском журнале «Русская старина», где, по сути, полностью доказывается, что Казарский был отравлен. В любом случае всё остальное в той или иной мере вращается вокруг этого. По крайней мере – вращалось. Хотелось бы верить, до тех самых пор, пока на крымском бережку житель Севастополя Виктор Павлович Кот не повстречал некоего Фому Неверующего, в роли которого в тот самый момент выступал ваш покорный слуга.

Фомой Неверующим меня сделала документальная публицистика – наука, которая как раз и отличается, скажем, от фольклора точностью фактов. И когда я услышал о «почерневших от яда эполетах», стало понятно, что имею дело именно с фольклором. И у меня, словно у гончей, зачесался нос: запахло интересным – то есть жареным. Факты – и только факты! – способны фольклор вернуть в русло документалистики.

Для начала по приезде домой пришлось запросить в «ленинке» все номера журнала «Русская старина» за 1886 год. Ознакомился. Прочёл журналы почти не отрываясь, наслаждаясь эхом далёкой эпохи… Хотя не забывал и о главном. Материалы об Александре Казарском я нашёл в июльском и декабрьском номерах. Когда же прочёл – очень удивился. А потом… потом начал искать, шурша страницами книг и компьютерной «мышкой», фамилию одного человека. Ибо от неё, от этой самой фамилии, сейчас зависело кое-что очень важное; и, если найду, лихорадочно думал я, всё встанет на свои места, если же нет…

Не нашёл. Следовательно… следовательно, можно было делать предварительные выводы и начинать разбивать мифы, сложившиеся вокруг смерти героя русско-турецкой войны Александра Ивановича Казарского…

* * *

Начнём с первого «фольклорного» мифа, который с подачи писательской братии, поддерживающей так называемую «теорию заговора», давно и прочно утвердился в понимании читателей. Я о провидческом даре А. С. Пушкина, который, якобы будучи ясновидцем, «аки волхв», предсказал скорую смерть мичмана Карла Даля, а с ним и флигель-адъютанта Казарского, нарисовав нависавший над ними топор. Ведь, если посмотреть на знаменитый пушкинский рисунок, уверяют «исследователи», всё становится ясно: топор-секира зависла над одним и над другим. Ужас! Вот он, пушкинский провидческий дар! Посмотрите, взывают они, сами увидите…

Посмотрим. Увидим. Ну вот, уже смотрим. И что же видим: да, топор, с рукояткой прямо из-под мичманского воротника Карла Даля; острие лезвия возвышается над его головой. Теперь Казарский, он повыше профиля Даля, так-так… И вот оно, очевидное: этот самый топор и Казарский едва соприкасаются! Топор и Карл Даль – это единая композиция, не имеющая к флигель-адъютанту и прочим лицами, нарисованным рядом, никакого отношения.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: топор – это некий дамоклов меч (пусть – секира), висевшая над Карлом Далем после того, как его брат Владимир написал злополучный «пасквиль», затронувший честь и достоинство адмирала Грейга и его супруги. Пушкин эту историю знал; и вполне возможно, что Карл Даль в личной беседе с поэтом посетовал: на карьере брата можно ставить крест, я же хожу под дамокловым мечом – могут тоже расправиться… Через 4,5 года мичман Карл Даль скоропостижно скончается, и его убитая горем мать будет уверена, что сына отравили. Впрочем, это ничего не доказывает.

Ну а изображённый на картинке профиль Казарского всего лишь ближе всех прочих к Далю, над которым сверху топор. Всё!

Резюмируем: не нужно мудрствовать лукаво, притягивая за уши желаемое. Мало ли что кому покажется в пылу воспалённого воображения? Так и до смирительной рубашки недалече…

И это – первая точка.

* * *

Идём дальше.

А дальше – печальнее. Я так и не нашёл в сочинениях нынешних авторов той фамилии, которую так упорно искал. И данный факт очень-таки прискорбен. Хотя бы потому, что не люблю я гадать на кофейной гуще, да и вообще гадать; и уж тем более – ссылаться на чьё-либо мнение, не подкреплённое фактами. А подайте-ка мне, заблудшему, факты! Где факты – там истина. То ли Цицерон, то ли… Впрочем, не столь не важно.