Долг стрелка

Рейнольдс оставил оружие висеть спусковой скобой на указательном пальце и рукоятью вперед протянул его Майку. Полицейский потянулся за револьвером, при этом машинально опустив свой пистолет. Кольт сорок четвертого калибра вдруг крутнулся на пальце Рейнольдса, рукоятка оказалась у него в руке, и Дейли ошеломленно уставился в черное дуло. В очередной раз Рейнольдс продемонстрировал, что он — человек прошлого. Старый трюк с револьвером, заставший врасплох блюстителя порядка, не применялся в здешних краях уже лет пятьдесят.

— Брось пушку! — прорычал Рейнольдс.

Дейли нехотя разжал пальцы, и, когда его пистолет брякнулся на тротуар, Рейнольдс наотмашь ударил полицейского по голове длинным стволом кольта. Дейли растянулся рядом со своим оружием, а Рейнольдс пробежал по аллее, свернул в переулок и вскоре оказался на Френч-стрит, в нескольких шагах от своей машины.

Сзади кто-то бежал и кричал. Немногочисленные прохожие оглядывались на Рейнольдса, но, увидев в его руке оружие, спешили посторониться. Он вскочил за руль, завел мотор и помчался по Френч-стрит.

Вскоре позади остался мост через Саранчовый Ручей. Здесь начиналась окраина, деловая часть города примыкала лишь к одному берегу ручья. Еще спустя несколько минут «форд» Рейнольдса уже мчался мимо пашен и редких фермерских усадеб.

На каменное здание тюрьмы, где томились его друзья, Рейнольдс и не взглянул. Вызволять их из неволи, даже если бы это удалось, не имело смысла. Отправляя на тот свет Сола Хопкинса, Рейнольдс лишь следовал своему инстинкту. Он не ликовал, не сожалел о содеянном и испытывал мрачное удовлетворение оттого, что хорошо сделал свое дело. Так в эпоху кровной мести в ответ на нестерпимую обиду человек убивал обидчика, увозил его тело в горы и ожидал схватки с мстителями. Рейнольдс — как и подобало стрелку былых времен — не рассчитывал уйти от возмездия. Он просто хотел найти логово, где можно на время затаиться. Перестрелка со всей полицией Бисли не входила в его планы.

В миле от моста была развилка. Одна из дорог шла на север до Старлинга, а оттуда поворачивала на запад к Лост-Нобу; по ней Рейнольдс приехал в Бисли. Вторая дорога, старое лост-нобское шоссе, вела на северо-запад, но вскоре упиралась в так называемое Озеро Бисли — огромный искусственный водоем. Третья поворачивала на запад, к другим горным районам.

Рейнольдс выбрал северо-западную дорогу, ведущую к озеру, и не увидел на ней ни одной живой души. Ночью мало кто бродил по горным склонам, а старое шоссе было особенно пустынным. Тут даже фермы встречались нечасто. К тому же недавно созданное Озеро Бисли отрезало от дороги северные поселения. Правда, пока оно не наполнилось водой.

Неровная ухабистая дорога все время шла в гору. Мескитовое редколесье сменилось густой дубравой. Кое-где из земли торчали валуны. Слева и справа темнели горные вершины.

В десяти милях от Бисли и в пяти — от озера Рейнольдс свернул с дороги и выехал на огороженную территорию, предварительно открыв железные ворота. За воротами среди густого леса по склону поднималась извилистая темная тропа.

Он оглянулся. Отсветы фар не озаряли ночное небо. Преследователи наверняка видели, как Рейнольдс выезжал на окраину, но не знали, куда он свернул потом. Скорее всего, полицейские мчались теперь в неверном направлении, ведь Рейнольдсу вроде бы не имело смысла поворачивать на северо-запад. По старому шоссе он не мог добраться до Лост-Ноба. И, хотя из-за долгой засухи озеро как таковое еще не существовало, старые мосты через Саранчовый Ручей и Мескиталь недавно снесли, поэтому путь в Лост-Ноб был отрезан.

Справа выросла отвесная скала. За очередным изгибом тропы открылась ровная прогалина, усеянная камнями. Впереди темнел большой дом с пологой крышей, к нему примыкали гаражи, хлева и прочие хозяйственные постройки; поодаль за ними стеной стоял дубовый лес. Свет нигде не горел.

Рейнольдс поставил машину возле покосившегося крыльца — никакой ограды там не было — и, взбежав по ступенькам, забарабанил в дверь.

— Какого черта? — отозвался изнутри сонный голос.

— Ты один? — спросил Рейнольдс и получил утвердительный ответ, приправленный крепким ругательством. — Тогда подымайся и открой дверь. Это я, Джим Рейнольдс.

В доме тяжко вздохнули, заскрипели пружины матраца, и вслед за могучим зевком послышались шаркающие шаги. На ходу хозяин чиркнул спичкой. Дверь отворилась, на пороге появился длинный худой человек в грязной и мятой одежде. В руке он держал керосиновую лампу.

— В чем дело, Джим? — осведомился хозяин дома, моргая слипающимися глазами и тщетно пытаясь сдержать новый зевок. — Заходи. Какого черта ты будишь людей среди ночи?

— Еще нет и десяти, — возразил Рейнольдс. — Джоул, я прямиком из Бисли. Пристрелил там Сола Хопкинса.

Разинутый было рот резко захлопнулся. Джоул Джексон дико вытаращил глаза. Лампа в его руке сильно качнулась, и Рейнольдс поспешил ее придержать.

— Сола Хопкинса? — В неверном свете лампы лицо фермера стало пепельно-серым. — Господи, тебя же вздернут! За тобой гонятся? Что…