Долг жизни

— Угу… ладно. У вас с мамой все хорошо?

— Конечно. — Но по тону его голоса понятно, что это вовсе не так. Теммин и сам стал это замечать. Они все сильнее отдаляются друг от друга.

И он решает, что в этом целиком и полностью виновата Норра.

* * *

— Он на меня злится, — говорит Норра.

Достав термос, она извлекает из его крышки пару дисков, которые превращаются в ее пальцах в два маленьких раздвижных стаканчика. Они с Веджем сидят за небольшим столиком у дальней стены ангара для челноков, где иногда во время работы перекусывают пилоты, техники и механики. Она наливает ему чава-чаву — горячий напиток из одноименного корня. Конечно, это не жвачка из листьев джакхада, но тоже сгодится.

— Я заметил, — вздыхает Ведж.

— Мы теперь почти не разговариваем.

— Почему? Из-за ваших отношений с Брентином?

— У нас с Брентином все прекрасно. Во всех смыслах. — Голос ее звучит сдавленно, словно она пытается сдержать приступ кашля, но внутри щекочет и болит, и… — Проклятье, да ничего не прекрасно! Вообще! Теммин в полном праве на меня злиться. Его отец приходит домой, но он как будто не с нами. Даже когда он сидит прямо напротив меня, кажется, будто он где-то в другом месте.

— Многие заключенные ведут себя примерно так же. Я слышал, им вводили обезболивающее, но… их мучили кошмары.

— Так и есть. Вероятно, кошмары мучили Брентина много лет. Если смотреть под таким углом, то его поведение вполне нормально. Я… я… понимаю, что это не его вина, но… мы уже не так близки. Как будто он больше не тот, прежний Брентин.

«И ты тоже больше не прежняя Норра», — думает Ведж.

— Может, я зря виню себя и он снова станет таким, как раньше, — стоит только потерпеть. Всего лишь нужно приятно улыбаться и держать свой дурацкий язык за зубами — потому что рано или поздно мой муж станет прежним.

Ведж кладет ладонь на ее руку, сплетая пальцы.

Норра чувствует тепло, утешение и…

Она резко отдергивает руку:

— Я замужем.

— Знаю, знаю! Я вовсе не хотел…

— Знаю, что ты не хотел. Я просто…

— Конечно.

— Угу.

— Извини.

— Не извиняйся, — отвечает Норра.

«Мне хорошо с тобой, и я хочу, чтобы ты снова взял меня за руку…»

Она скрипит зубами, изо всех сил гоня прочь эту мысль.

— Просто… расскажи, что не так с моим сыном.

— Все в порядке. Вообще, его даже включили в резервный состав для Дня освобождения…

— Но?

— Но он слишком мало тренировался.

— То есть на самом деле участвовать он не сможет, — хмурится Норра.

— Именно.

— Ему сейчас нелегко. Он так мечтал о возвращении отца, но реальность оказалась далека от того чуда, которого мы все ждали. — Она делает большой глоток чавы. — Я поговорю с ним. Насчет Дня освобождения.

— Уверена? Может, лучше я?

— Он и так на меня злится, вряд ли станет хуже.

— Спасибо.

Какое-то время они сидят молча, окутанные идущим из чашек паром.

— Что-нибудь слышно о Кашиике? — наконец спрашивает Норра.

— Тишина.

— Прошел уже месяц, Ведж.

— Знаю.

— Лея, наверное, уже на стенку лезет.

— Можешь не сомневаться. Поверь, так оно и есть.

* * *

Мон Мотма и ее советники руководят кипучей деятельностью перед зданием Сената на Элютерийской площади. Канцлер дирижирует народом, словно музыкальными инструментами, превращая обычный шум в ритм и гармонию. На это стоит посмотреть.

Если, конечно, ты не один из отвергнутых ею инструментов, каким чувствует себя Лея. Но даже если она не может внести свой вклад в эту мелодию… она ведь все равно может добавить в нее шума?

Она шагает прямо через площадь, зная, что ей не скрыться от взглядов собравшихся, как и от их шепота — слухов о ее ребенке от сбежавшего контрабандиста. Лею нисколько не волнуют эти пересуды. Ей просто нельзя обращать на них внимание.

Мон Мотма раздает приказы гвардейцам Сената, указывая каждому, где встать, и одновременно решает вопросы с иллюминацией, которая заполнит ночное небо после Дня освобождения грандиозной симфонией света и огня. Лея, наплевав на протокол, подходит прямо к Канцлеру. Внешние приличия остались в прошлом, которое Лея успела похоронить. К тому же — разве Мон не ее подруга?

— Лея? — говорит Мотма. В голосе ее смешались теплота и недовольство — Канцлер рада ее видеть, но раздосадована, что гостья ее отвлекает. — Я немного занята…

— Да, я тоже. Занята тревогами за своего мужа, его команду и целую планету вуки, которая медленно гибнет под гнетом до сих пор существующей Империи. Мон, прошу тебя…

С тех пор как «Сокол Тысячелетия» приземлился на Чандриле без ее мужа, Лея неустанно пытается найти выход из сложившегося кризиса. Норра со своими товарищами спасли пленников, но Хан остался там. «У него еще есть дела», — объяснила Норра.

При мысли об этом Лея судорожно стискивает зубы.

Она пыталась набрать необходимое число голосов, чтобы послать на Кашиик помощь и войска, но, естественно, в Сенате полно представителей, чьи планеты тоже нуждаются в помощи или даже в военном присутствии. Голосов набралось немало, но их все равно не хватило. И вряд ли их соотношение изменится до следующего цикла, когда будет уже слишком поздно.