Долгая дорога домой

Я объяснил солдатам, что это советский человек, к тому же большой начальник. Отправил их назад, а дивизионный комиссар остался с нами. В то время в листовках немцы писали о своих успехах на фронте и постоянно добавляли: «Бей жида политрука, морда – просит кирпича!»

Яков тепло поблагодарил меня и пошел дальше на восток. По рассказам солдат, под Волковыском был и посланный из Москвы самим Сталиным маршал Кулик. Направляли его к нам навести порядок, но вскоре он тоже оказался в нашем положении. Его сопровождала большая группа командиров. Я видел их, но именно маршала не разглядел. Говорили, что он был переодет в женское платье.

Потом я слышал, что ему удалось выйти из окружения, и он честно рассказал Сталину все, что было. Тому это не понравилось, и он разжаловал его до майора[88].

На большой поляне под Волковыском из окруженцев стали формировать батальоны и строить их в колонны, которые стали куда-то направлять. Одну такую колонну отправили на южную сторону, ее повели два полковника. Начали формировать еще один батальон. Я взял автомат с диском и стал в первый ряд. Подошел полковник и выкинул меня из строя. «Ты политрук – маленький, иди в последний ряд. Впереди строя должны стоять высокие ребята». Я обиделся и ушел. В этот момент послышались пулеметные очереди. Жирные полковники стали говорить: «Вот видите, ваши товарищи уничтожают фашистский десант, сброшенный сюда, чтобы уничтожить всех окруженцев». Отправилась вторая колонна, человек пятьсот. Через 20–25 минут снова началась стрельба из пулеметов, рвутся гранаты. На майдан вернулось два-три красноармейца, они рассказали, что нарвались на устроенную фашистами засаду, а эти полковники – переодетые диверсанты.

В это время вернулись полковники, которые увели первый батальон, чтобы набрать новых жертв. Что было дальше с ними, не знаю, так как наша группа пошла на восток самостоятельно. Вступать в бой с врагом, который, как правило, двигался в больших колоннах, не было никакой возможности. Нас было всего 11 человек. Тем не менее дважды мы нападали на одиночные машины. Закидывали их гранатами, стреляли, потом забирали все, чем можно было поживиться, прежде всего продукты, и уходили в лес. Отойдя от места нападения километров на десять, делали привал. Однажды напали на охрану железнодорожного переезда на магистрали Минск – Москва, южнее Орши. Уничтожили четырех немцев, забрали их оружие, продовольствие. В районе между городами Борисов и Орша, когда мы шли по лесной дороге, прямо на нас выехала легковая машина. Свет фар осветил нас, в том числе и меня. Фашисты схватились за оружие, но мы их опередили. Автоматной очередью я скосил водителя и полковника, который сидел рядом. На заднем сиденье было еще два офицера. Всех четверых мы убили, продукты забрали, оружие выбросили, а колеса прокололи. Через 15–20 минут начался какой-то шум. Оказалось, что неподалеку от этого места в деревушке находился штаб немецкого полка. Полковник ехал в свой штаб. Захваченный нами его портфель мы посмотрели на следующий день, естественно, ничего не поняли, а потом передали встреченному нами советскому полковнику. Тот отступал с группой в человек тридцать. С ним была его жена. Он предложил нам присоединиться к нему, но нам что-то в них не понравилось, и мы отказались.

В первые дни войны все наши бойцы и командиры были уверены, что старая граница хорошо укреплена и там враг обязательно будет остановлен. Накануне войны я несколько раз пересекал ее возле городка Негорелое, когда ездил в командировку в Минск. Теперь же, двигаясь по тылам врага, мы наконец дошли до старой, довоенной границы между СССР и панской Польшей. Существовала эта граница до 17 сентября 1939 года. Эти земли были захвачены поляками (Пилсудским) после Первой мировой войны. Поскольку отношения с Польшей у СССР были плохими, граница была укреплена: везде стояли доты и дзоты. В них были пушки, крупнокалиберные пулеметы, запасы снарядов, еды, патронов. Доты были построены в очень удобных для обороны местах – на возвышенностях и контролировали все дороги с запада.

Когда в июне 1941 года мы подошли к этим укреплениям, то увидели разбитые пушки, пулеметы, много боеприпасов и никого из бойцов. Стало очень обидно. Мы поняли, что зацепиться на старой границе Красной армии не удалось. С немецкого самолета сбросили листовки с фотографией, на которой сын Сталина Василий[89] в плену, слева и справа от него два немецких офицера. У Василия штаны без пояса, чтобы нельзя было бежать. Под фотографией была надпись: «Рус, сдавайся. Сын Сталина Василий Сталин добровольно сдался в плен. Сопротивление бесполезно». Такие листовки лежали повсюду.