Долгая дорога домой

В городе была Татарская улица. Об этом мне сообщил политрук Свердлов. В кинотеатре мы познакомились с татарочкой. Она сказала, что их в Слониме много. Когда-то их сюда пригласил литовский князь Витовт. Они забыли свой родной язык. Изменились фамилии, но по национальности они все равно считают себя татарами.

15 февраля 1941 года меня командировали в Ямичненский сельсовет Бытенского района Барановической области. В состав команды входили четыре врача и шесть красноармейцев под общим командованием лейтенанта Кельдина. Мы должны были пропустить всех мужчин Ямичненского сельсовета через врачебную комиссию, отобрать у них старые, выданные еще польскими властями военные билеты и выдать новые – советские. Фактически это был походно-полевой военкомат. Врачи осматривали военнообязанных, писари выписывали документы, а я в специально оборудованном помещении в торжественной обстановке им вручал новые воинские книжки. В одной деревне оказалось 200 однофамильцев. Там я познакомился в клубе с женой местного милиционера. Несколько позже Иван Кельдин познакомил меня с Зиной, которая работала на спиртзаводе. Один поляк пригласил Кельдина, меня, Зину и полячку Зосю на ужин. Он пожарил картошку с мясом, сделал салат, а Зина принесла спирт. Мы сидели долго и там остались на ночь, спали кто с кем на переменку.

В нашем выездном военкомате мы часто устраивали танцы, концерты, молодежь охотно к нам тянулась. Успели создать прекрасный музыкальный ансамбль, даже скрипка у нас была. Длилось это почти месяц, а потом нас отозвали назад, в полк. Закончилась наша воля и приятное времяпровождение.

В десятых числах июня 1941 года прошел слух, что скоро мы выступим к государственной границе. Наш полковой художник на большом полотне рисовал карту границы. Когда работа уже была почти выполнена, политрук Иванов, внимательно рассмотрев карту, неожиданно сказал: «Нарисуй еще куст, под которым останется твоя голова». Мы удивленно спросили, почему он так говорит. Он ответил: «Будет война. Вряд ли кто из нас останется в живых».

12 июня 1941 года я зашел в парикмахерскую на территории части. В кресле сидел комиссар полка Ракитин. Он стригся наголо под машинку. Потом солдаты мне объяснили, что комиссар маскируется под рядового на случай, если попадет в плен. Говорили, что фашисты комиссаров и политруков будут расстреливать на месте, солдат же брать в плен. Все это нам рассказывало местное население. Мы знали, что жители свободно слушают немецкое радио.

14 июня 1941 года нам приказали готовиться к выходу к границе. 17 июня все наши новенькие полуторки перевезли полк севернее Бреста к демаркационной линии у реки Северный Буг. На той стороне были хорошо видны фашисты. 18–19 июня мы расположились в лесочке. Установили палатки. Я оставался в Слониме один, так как должен был подобрать литературу, которая будет нужна в усло виях войны, а 19-го за мной придет машина.

Я пошел в городскую фотографию, чтобы забрать свои фотокарточки на кандидатский билет члена ВКП(б). В фотосалоне встретил красивую женщину, это была жена командира роты Галя Гоголь. Пока фотограф заходил в темную лабораторию, чтобы проявить пленку и печатать фотографии, мы с Галей обнимались, целовались. Потом мы вместе пошли в казармы, где раньше стоял полк. Там и расстались.

18 июня последний день и последняя ночь моего пребывания в Жировичах. Поздно вечером прибыла машина ЗИС-5. Мои грузы были упакованы в снарядные ящики. Наутро я должен был выехать к границе, в свой полк. Поздно вечером я поднялся в чулан, в котором ночевал, долго не мог заснуть, думал о прошлом, о будущем.

Все дороги для меня были открыты. Только недавно я вернулся из Минска, где был делегатом комсомольской конференции нашей 10-й армии, которая проходила во дворце Красной армии. Меня рекомендовали в Военно-педагогическую академию, и надо было готовиться к вступительным экзаменам. Для этого надо было стать кандидатом в члены ВКП(б), иметь высшее образование, трехлетний пропагандистский опыт. Всем этим требованиям я уже соответствовал. Учиться предстояло в Ленинграде, куда я должен был выехать уже в августе этого года. Военно-педагогическую академию только собирались открыть, и мы должны были стать ее первыми слушателями. Потом – работа педагогом в военных училищах или даже в академиях. Рекомендации для вступления в партию мне дал инструктор пропаганды полка Врадий, а также мои земляки – председатель и парторг суинджинского колхоза. Об этом их попросил отец, который и переслал мне рекомендации.