Долгая дорога домой (СИ)

Ведь, как оказалось, это были всего лишь дети. Подростки. Дети, захваченные Змеями в плен в порабощённых городах. Их собирали в отдельных местах. Как-то обрабатывали, учили, готовили из них воинов. Воинов, каких ещё не знал этот Мир. Используя приёмы порабощения разума из практики Чёрных Обителей, детей превращали из людей в бездушное оружие. Неприкасаемых невозможно было победить. Их невозможно было обратить в бегство, они не могли признать себя поражёнными и сложить оружие. Неприкасаемых можно было только убить.

На землях Змей готовилось какое-то новое, совершенно иное войско. Войско захватнической войны. Войско из людей, или - уже не людей, которые не смогли бы заниматься ничем, кроме битв. Не способные жить вне войны. И Белый Хвост отчётливо это понимал. И осознавал, что именно это - главная угроза для Империи, а не людоеды. И даже - не массовое сумасшествие. Тысячи таких неудержимых, бесстрашных воинов, подчинённые единой воле, неспособные на невыполнение приказа - сметут любое разношёрстное воинство любого Владыки. Даже Имперские полки не смогут противопоставить Неприкасаемым ничего.

Через несколько лет эти подростки в бурой одежде станут матёрыми убийцами и весь Мир - падёт к их ногам. Марш их ровных коробок не смогут остановить малочисленные дружины. Даже если собрать все войска всех Знаменосцев Императора в одном месте - это не сделает из этого сборища полноценное войско. Разный уровень подготовки Наёмников, разное снаряжение, отсутствие привычки биться строем, отсутствие привычки подчиняться. Выучка и управляемость бурых перетрёт в кровавую пыль любое количество ватаг Наёмников. А невозможность быстрого пополнения войск делает любую крупную битву - решающей. И - проигранной.

Вот, взять хотя бы Крестоносцев, что добивали этих одурманенных детей. Умение биться в них возрастало с годами и напрямую зависело от количества проведённых битв. Никто же никогда не готовил воинов нарочно. Подготовка, умение Наёмника было личным делом самого Наёмника. Потому в Мире довольно ограниченное число умелых бойцов. И их уровень - разительно отличается. Зуб на поле боя - как волк в загоне для овец. И он такой - один во всём отряде Белого. Конечно, каждый бурый, что щенок перед Зубом или Белым. Но, точно так же и Безликие и вчерашние ремесленники - щенки перед Неприкасаемыми. А их - тысячи. Зуб убьёт их десяток. Белый - сотню. А их - тысяча в каждом городище, если верить познаниям Тола. И каждый разорённый город увеличивает численность Неприкасаемых.

Через пару-тройку лет от поступи бурого войска содрогнётся Мир. И будет уничтожен. Мир, каким его знал Белый Хвост - перестанет существовать. Если не перебить их сейчас, в зародыше. Пока это - дети. Пока этот гнойник не созрел и не залил коричневым гноем Империю.

Мимо застывшего стальным изваянием Белого бегали люди. Носили раненных, трофеи. Брели уставшие бойцы. Зуб уводил выживших к повозкам.

- Нет, Зуб, - покачал головой Белый, - мы должны их ещё раз встретить в узилище. И дать Магам возможность со всей возможной пользой израсходовать Силу.

Зуб поклонился, опустив глаза. Стал разворачивать людей. У многих бойцов, у слишком многих, Белый увидел обречённость в глазах. Они - подчинились, пошли на дорогу. Но, шли, как на смерть. Да, так оно и было. На смерть. Если сотня Неприкасаемых растерзала их строй, пробила их ряды, как стрела пробивает льняную рубаху, то - что они смогут противопоставить трём коробкам бурых убийц?

А три маршевых коробки Неприкасаемых слились в одну ударную колонну. И, пока, стояли вне досягаемости самострелов.

- Два и три, - считал шёпотом Белохвост, - и ещё пять. Если я не ошибся в расчётах.

Эту строенную коробку они, может, и перебьют, с помощью Магов. А вот как, и главное - кем, отбиваться от ещё пяти сотен бурых и конницы?

Зуб уже не смог перекрыть всё узилище Стеной Щитов. Сдвоенный ряд щитоносцев стоял лишь в самом центре, прямо на дороге.

Белый остановил Госша, что возвращался из тыла, залитый кровью.

- Что там случилось у тебя? - спросил Командир.

- Часть Безликих перед лицом страха отказалось принять искупление. И побежали, - поклонился Госш, пряча глаза.

- Это они тебя?

- Да, Каратель.

- Значит, дело не в страхе, - Белый сокрушённо покачал головой, - они повернули своё оружие против нас же. А ты - скрываешь это от меня.

- Это мой позор, Каратель. Все малодушные - убиты.

- Из страха смерти не идут на смерть, - покачал головой Белый, - не от страха они повернулись и напали на тебя и на моих людей.

- Из страха люди идут на гораздо худшее, чем смерть, о, Великий. Самые ужасные, самые мерзкие дела человек и совершает из страха смерти. Боясь смерти можно сделать своих же детей и внуков - людоедами и грешниками. И убийцами детей. Прости меня, Каратель, мне надо выжечь в себе страх. Надо болью искупить Грех.