Долгая дорога к счастью

— Я сожалею, Элизабет… Ты даже не представляешь, как я сожалею обо всем, что случилось с нами…

В окутавшей их темноте она едва различала черты его мужественного лица.

— Ты уже во второй раз пробуешь оправдаться… Я ведь говорила, что вовсе не нуждаюсь в твоих извинениях. И нисколько не виню тебя в том, что произошло. Просто я… я очень хочу увидеть Эндрю и надеюсь, что с ним ничего не случилось.

Внезапно из ее голубых глаз брызнули слезы, и Тэлбот заметил, как дрогнули ее губы. С изумлением он обнаружил, что она, оказывается, способна давать волю слезам.

Он ожидал это от кого угодно, только не от Элизабет. Ее твердый характер, как ему представлялось ранее, напрочь отрицал любое проявление чувств. Он был свидетелем того, как она взяла на поруки Ричарда, когда тот по собственной глупости едва не угодил в тюрьму, и не заметил тогда в ее глазах ни намека на слезы. Он знал, в каких муках она рожала, в то время как Ричард беззаботно играл в баскетбол с кучей приятелей. И после того, как она благополучно разрешилась от бремени, Тэлботу даже не пришлось протянуть руку, чтобы вытереть ее увлажнившиеся глаза, потому что они оставались совершенно сухими.

Слезинки, стекавшие сейчас по ее щекам и едва мерцавшие в темноте, просто потрясли его. Он беспомощно молчал, не зная, что делать.

— Уверен, Эндрю наверняка считает, что с тобой все в порядке, — робко начал он и впал в отчаяние, потому что не мог выдумать ничего другого, что могло бы остановить эти слезы. — Он и Ричард, скорее всего, уже вернулись домой и прекрасно проводят время. И, поверь мне, парни слишком увлечены, чтобы беспокоиться о нас.

— Ты и вправду так считаешь? — В ее глазах засветился свет надежды.

— Уверен на все сто, — твердо ответил Тэлбот. Он беззвучно помолился небесам, чтобы Ричард и Эндрю в самом деле вернулись домой целы и невредимы. — Они, наверно, приготовили пиццу на ужин и как раз сейчас разрезают ее на части. И если и вспомнят о нас, то лишь тогда, когда мы нагрянем и составим им компанию.

К его облегчению, слезы в ее глазах высохли и она засмеялась.

— Думаю, ты недалек от истины, — сказала повеселевшая Элизабет.

Перед тем как опять заснуть под сенью вековых деревьев, они вновь ощутили, что их ждет долгая сырая ночь. Все вокруг постепенно накрыла влажная черная тень, и Элизабет невольно пододвинулась к Тэлботу, словно укутав его своим теплом, своим ароматом.

Оба с завидным усердием разрушали чувства, которые все сильнее волновали их, пока они безуспешно пытались выбраться из леса. Тэлбот изо всех сил душил в себе приступы чувственности, ненавидя себя за то, что все сильнее хотел Элизабет… презирая и ее за то, что она поневоле заставляла его страдать.

Тэлбот устроился поудобнее у широкого ствола высоченного дерева и закрыл глаза, теряясь в догадках: за какие грехи ему суждено было попасть в такую сложную ситуацию?

Тэлбот сознавал, что их с Элизабет родство вряд ли станет серьезным препятствием для близких отношений. И тем не менее все, что он сейчас попытается предпринять, может причинить боль многим людям…

Ему было известно, что Ричард всю прошедшую неделю изобретал способы вернуть Элизабет, чтобы вновь обрести потерянную семью… А Тэлбот никогда бы не посмел разрушить чью-либо семью.

Как всегда, вместе с мыслями о Ричарде его душу захлестнули угрызения совести. Внутренняя борьба усугублялась раздражением, к которому примешивалось смутное ощущение, что он не сделал чего-то важного, чтобы Ричард стал настоящим мужчиной, способным отвечать за свои поступки.

— Хочешь узнать, почему я боюсь темноты?.. — Прорезал тишину глухой голос Элизабет.

Тэлбот открыл было рот, чтобы сказать, что ему это не интересно и что самая последняя вещь, которая его сейчас волнует, так это ее никому не нужные душевные тайны… И все же любопытство одержало верх.

— Ну, хорошо. Почему?

— Когда мне было пять лет, мои родители как-то ушли в гости, оставив меня с няней. Той ночью они оба погибли в автомобильной катастрофе. — Она перевела дыхание. — Я проснулась оттого, что какой-то незнакомый человек поднял меня с постели и отвез в детский приют. На следующее утро все, что я любила и к чему привыкла, исчезло. С тех пор я боюсь оставаться ночью одна…

В этих последних словах Тэлбот услышал просьбу быть с ней рядом этой ночью.

Не в силах перебороть чувственный импульс, не дававший ему покоя, Тэлбот мягко положил свои ладони на плечи Элизабет и крепко прижал ее к себе. Она уткнулась лицом в его грудь, и он почувствовал, как в кромешной темноте, нависшей над ними, задрожав, сомкнулись ее веки.

— Тебя охраняет ночь, — тихо прошептал он, уловив ноздрями аромат, исходивший от ее волос. — Давай спать. Завтра нам предстоит нелегкий путь.

Мысль о том, что он нужен ей, за одну секунду смела все его опасения, и Тэлбот позволил себе расслабиться. Впервые за многие годы он заснул счастливым.

Все утро следующего дня они спускались по заросшему склону и в конце концов выбрались к мотелю. Элизабет еле держалась на ногах; она была голодна и остро ощущала потребность в душе.