Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

Ахмеду Катраде в то время едва исполнился двадцать один год, и, как любой молодой человек, он страстно желал проявить себя. Он являлся активистом Южноафриканского индийского конгресса и знал, что я был против первомайского Дня свободы. Однажды, прогуливаясь по Коммисионер-стрит, я встретил Ахмеда Катраду, и он набросился на меня, обвиняя меня и Молодежную лигу в том, что мы не желали сотрудничать с индийцами и цветными. Он, в частности, заявил вызывающим тоном: «Вы – африканский лидер, а я – представитель индийской молодежи. И я убежден в том, что африканские массы поддержат первомайский День свободы. Поэтому я призываю вас назвать на выбор любой африканский населенный пункт для проведения этого митинга, и я гарантирую, что его жители поддержат меня». Конечно же, это была пустая похвальба, однако она все равно меня разозлила. Я даже подал соответствующую жалобу на совместном заседании Исполкома филиала АНК в провинции Трансвааль, Южноафриканского индийского конгресса и Коммунистической партии, но Исмаил Меер успокоил меня, сказав: «Нельсон, Катрада молод и вспыльчив, не уподобляйся ему». Как результат, я почувствовал себя неловко и отозвал свою жалобу. Хотя я и не был согласен с Катрадой, я восхищался его пылом, его страстью, и в последующем мы вместе посмеялись над этим инцидентом.

Первомайский День свободы был организован без официальной поддержки Африканского национального конгресса. Накануне этого мероприятия правительство запретило 1 мая любые скопления населения. Во время этой однодневной забастовки дома оставались более двух третей африканских рабочих. В ту ночь мы с Уолтером Сисулу находились в Орландо-Уэст в общей массе людей, которые собрались, несмотря на запреты правительства. Была яркая луна, и мы могли наблюдать за движением демонстрантов. Мы также видели группу полицейских, разбивших лагерь на другом берегу реки примерно в пятистах ярдах от нас. Они, должно быть, тоже увидели нас, потому что внезапно начали стрелять в нашу сторону. Мы упали на землю и остались там, когда конная полиция ворвалась в толпу, калеча людей дубинками. Мы укрылись в соседнем общежитии для медсестер, и я слышал, как пули впивались в стену здания. В результате погибло восемнадцать африканцев, многие были ранены.

Несмотря на протесты и критику в адрес правительства националистов, его реакция заключалась в том, чтобы еще более закрутить гайки репрессий. Спустя несколько недель оно приняло печально известный Закон о подавлении коммунизма, который объявил Коммунистическую партию Южной Африки вне закона и определил членство в ней (и даже содействие коммунистическим целям) преступлением, наказуемым лишением свободы на срок до десяти лет. Африканский национальный конгресс созвал в этой связи чрезвычайную конференцию в Йоханнесбурге. Однако резолюция Конгресса была сформирована настолько расплывчато, что мягко осуждала действия правительства, характеризуя их как направленные против «политических, промышленных или социально-экономических изменений в Южно-Африканском Союзе». По сути дела, резолюция АНК осуждала законопроект правительства, который позволял ему объявлять вне закона любую организацию и ограничивать права любого человека, выступающего против его политики.

Представители Исполкома филиала АНК в провинции Трансвааль, Южноафриканского индийского конгресса и регионального комитета Коммунистической партии вновь встретились, чтобы обсудить новую ситуацию, и Юсуф Даду, среди прочего, заявил, что было бы глупо позволить прежним разногласиям помешать формированию единого фронта против репрессивного правительства. Я поддержал его идею: репрессии против какой-либо одной расовой группы являлись репрессиями против всех групп, боровшихся за освобождение. Именно на этой встрече Оливер Тамбо произнес пророческие слова: «Сегодня репрессиям подвергается Коммунистическая партия. Завтра – наши профсоюзы, наш Южноафриканский индийский конгресс, другие наши организации».

При поддержке Южноафриканского индийского конгресса и Африканской народной организации Исполком АНК принял решение 26 июня 1950 года провести Национальный день протеста против убийства правительством 1 мая пятнадцати африканцев и принятия Закона о подавлении коммунизма. Это предложение было поддержано, и мы объединились в этом вопросе с Южноафриканским индийским конгрессом, Африканской народной организацией и Коммунистической партией. Здесь, как я понял, угроза нам всем была достаточно серьезной, и нам следовало тесно сотрудничать с нашими коллегами-индийцами и коммунистами.