Долгая дорога в Ад

- Ну…Вам, конечно, видней.

- Предлагаю выпить на брудершафт.

- Легко!

- Да вы гусар, батенька.

- Я не служил…

- Да?

- У нас была военная кафедра.

- Тоже неплохо.

- А скольких людей вы убили за свою жизнь?

- Я не считал. Берите рюмку.

- Мгу…

- Поехали. (Пауза. Звук троекратного поцелуя) Переходим на «ты».

- Уже.

- Так куда удобней.

- А Сталина ты видел?

- В кинохронике.

- А что так?

- В смысле?

- В живую не видел?

- Нет.

- Чего?

- Не пришлось.

- А Чингисхана?

- Нет, не видел.

- Тоже тот ещё был зверь.

- Тоже?

- Ну вы ведь далеко не святой.

- Ты.

- Что – ты?

- Мы перешли на «ты».

- Ну да. Ты не святой.

- Не святой. А кто без греха?

- Ой, не начинай! Веришь ты в Бога или нет – значения не имеет. Есть какие-то общие нравственные ценности, но для тебя человеческая жизнь – пустой звук… Я тебя вижу насквозь… Ты для меня – раскрытая книга! И знаешь что? Неинтересная книженция. Да! Неинтересная, злая и гадкая книженция! Без картинок. Я не встречал человека более безра…безнравственного и циничного.

- Циником обычно обзывают того, кто ко всему относится здраво и честно. Слышишь меня? Честно.

- Честность – слабое оправдание совершённых преступлений!

- Ты полагаешь, я преступник?

- А кто? Пасхальный заяц?

- Мне казалось, мы стали друзьями…

- Твои друзья, любезный, в овраге лошадь доедают. Ты зверь! Зверюга! У тебя и взгляд голодного мерзкого хищника. Таких как ты и отстреливать не жалко. А то неровен час – набросишься.

- Коньяк сделал тебя агрессивным.

- Чего?

- Ничего.

- Ий! Дурацкая икота.

- В разное время разные вещи считались преступными. Подчас совершенно…как сказать?.. Противоположные…

- Убийство невинных людей - всегда преступление.

- Невинность – понятие относительное.

- Очень даже конкретное… в конкретной ситуации.

- А как тебе такое:

 

«Преступник тот, кто преступил черту.

Не как другие поступивший в чём-то.

И большинство людей черту ту чтут.

Лишь единицы посылают к чёрту.

К чертям собачьим, чёрт меня дери!

Чужое чуждо мне нравоученье.

Не зря Господь сознаньем одарил –

Мне самому давать оценку и значенье».

 

Что скажешь?

- Это что?

- Это стихи. Те самые, что лишь на меня произвели впечатление в момент своего рождения. Мои стихи.

- Корявые стишата.

- Может быть. Но мысль точная.

- От скромности ты не умрёшь.

- Звучит как тост.

- Я не стану с тобой пить!

- Почему?

- Не хочу. Ясно? Я выпью сам. Вот так!

- Ладно. Тогда я тоже выпью сам.

- Да пожалуйста. Сколько угодно.

- Стало быть, ты меня не уважаешь?

- А кто ты, собственно, такой, чтобы тебя уважать? Кто? Учитель младших классов? Или, может, врач-реаниматолог? Что хорошего ты сделал в жизни? Я не говорю, что нужно обязательно быть выдающейся личностью, дабы снискать уважение, нет. Вот, скажем…Моя мать, к примеру. Тридцать четыре года она проработала на ткацкой фабрике простой рабочей… Тридцать четыре года – ни одного прогула, ни одного опоздания… Многие скажут – гордиться нечем. А я уважаю… Я бы не смог…

- Ты засыпаешь, дружище…

- …Да, уважаю… Она, конечно, не Герой Социалистического Труда… У неё не было никаких особых достижений… Хороший человек – и только…

- Как насчёт того, чтобы вздремнуть?

- Работа и моё будущее – вот и всё, что её волновало… Она… она…

- Я приду утром. Отдыхай.

- …Она мечтала видеть меня юристом… Хотела гордиться мной… Больше гордиться было нечем… Что уж тут… Жизнь… А я… В жизни…

- Спи.

- …такое дело… куда уж мне… оправдать…

- Надо же.

 

 

 

Запись 014

(Неразборчиво. Какое-то невнятное борматание. Затем - храп)

 

Запись 015

- В первую очередь я хотел бы извиниться за своё вчерашнее поведение. Как хозяин дома я не имел права так себя вести.

- Не понимаю. Всё было здорово. В рамках приличий. Ничего такого, за что требовалось бы просить прощения.

- Нет-нет, я утром прослушал вчерашнюю запись. Моё хамское поведение… Я вёл себя отвратительно.

- Не заметил.

- Я вёл себя самым неподобающим образом. Это непростительно. То, что я говорил… Вы извините…

- Мы же вчера перешли на «ты».

- Да, я помню. Помню. Но всё-таки мне удобней так.

- Как хочешь. А я, с твоего разрешения, сохраню за собой право обращаться к тебе на «ты». Не сочти за амикошонство, но мы пили на брудершафт.

- Ничего не имею против.

- Вдобавок я как-никак малость постарше, не правда ли?

- Постарше – не то слово. А вы действительно не обиделись?

- Нисколько, мой друг. Обычно обижаются на правду, которую не желают признавать. А я признаю.

- Вот как? Это интересно.