Долгая дорога в дюнах

— Ну, хотя бы расскажите о цветах. Давно они здесь растут?

— Послушайте, товарищ майор, вы меня лишаете права на гостеприимство, — насмешливо сказала она.

— Почему же?

— Если вы, наконец, догадаетесь представиться, я приглашу вас присесть и даже предложу чашку кофе.

— Вот как… — Он поставил чемоданчик. Забавно. Гостем я здесь еще не был. Ну что ж, давайте знакомиться. Моя фамилия Банга.

— Как вы сказали? — девушка внимательно посмотрела на него и, что-то припоминая, медленно перевела взгляд на фотокарточку. — Скажите, а вы случайно не родственник… — она неуверенно показала на портрет, где Артур был снят в матросской блузе.

Он невольно усмехнулся, сдернул с головы фуражку, подошел к стене, стал рядом со своим юным изображением:

— Неужели не похож?

Илга вздрогнула. Теперь она и сама видела, что паренек в матросской блузе и майор с орденами на груди — одно и то же лицо.

— Так вы и есть Артур Банга? Тот самый…

— Какой тот самый? — его озадачила странная растерянность девушки.

— Ну… Тот, на которого пришла… Илга никак не решалась произнести слово «похоронка».

— Что, «на которого»? — уже неприязненно повторил он.

Илга совсем растерялась, но тут же подумала: а что, если он вовсе и не знает про похоронку? Собралась с духом:

— Вы разве не знаете, что на вас была похоронка?

— На меня? Похоронка? — теперь настала очередь удивляться Артуру. — Когда?

Учительница наморщила лоб, припоминая, когда же это было.

— Осенью прошлого года. Как только наши пришли.

Банга опустился на стул, растерянно сказал:

— Дела-а… В общем-то я побывал на том свете… Но чтобы похоронка, это я впервые слышу.

— Как на том свете? — испуганно спросила она.

Болезненная улыбка, похожая на гримасу, исказила его лицо:

— Обычно. Сложили всех в одну могилу и присыпали. Хорошо хоть сверху оказался, да земли в спешке не густо навалили. Ночью пришел в себя, выбрался.

— Как же это можно, живых? — девушка смотрела на него с ужасом.

Артур вынул из кармана папиросы, неспеша ответил:

— Живых там не было. Это я один, случайно… Бездыханный, без сознания… Ну, впопыхах, под горячую руку и…

— А как же потом?

— Потом? Ночью пришел в себя, выбрался, приполз к своим… Потом госпиталь… Полгода ничего не слышал, не разговаривал… А там потихонечку, полегонечку и, как видите… Извините, я без разрешения, — он поднялся, озираясь, куда бы сбросить пепел.

— Артур! Боже мой! — раздался неистовый женский крик, и в комнату вихрем влетела Бирута. — Мне говорят, а я не верю…

Банга не успел опомниться, как оказался в объятиях.

— Живой! — Она трогала ладонями его лицо, гладила волосы и счастливо улыбалась. — А мы тебя похоронили.

— Ну вот… Обманул всех, — смущенно, почти виновато сказал он.

Бирута отстранилась от него, сжалась в комок и, взглянув на Бангу больными, измученными глазами — полными отчаяния и надежды — спросила:

— Может, и Лаймон так же?

Он не смог выдержать ее взгляда, отвернулся, глухо сказал:

— Нет, Лаймон нет. У меня на руках…

Артур оказался в том же самом кабинете, где когда-то допрашивали Марту; по другую сторону стола сидел и участливо смотрел на него тот же самый следователь.

— Жаль, — сочувствующе сказал следователь. — Жаль, что тогда не было ваших показаний. Только они и могли изменить дело.

— Оставим сожаления в стороне, — сухо ответил Артур. — Как вы намерены исправить вашу ошибку?

— Ошибку? — вскинул брови юрист. — Кто вам дал право говорить об ошибке? На основании тех материалов, которые имелись, я вел следствие со всей добросовестностью. Никакого пристрастия у меня не было.

— Толку-то в вашей добросовестности, — не сдержался Артур. — Если в результате ее невинный человек, женщина с ребенком, засылается черт знает куда… За что, про что, спрашивается, вы…

— Еще раз повторяю, — оскорбленно перебил следователь. — Если вы считаете, что решение несправедливо, можете его обжаловать. Но подвергать сомнению объективность следствия, обвинять нас, понимаете, в предвзятости, в заведомых ошибках…

— Конечно, — язвительно вставил Артур. — Ошибок у вас не бывает, всегда полный ажур.

— Послушайте, майор, с какой стати я должен выслушивать оскорбления? И за что?

— Вы считаете — не за что? Вы не смогли или не захотели разобраться по здравому смыслу, по существу, по элементарной человеческой совести, наконец…

— Да как разобраться? Как? — припечатал ладонью к столу следователь. — Откуда я должен был брать факты? С потолка? Свидетелей откуда вызывать? С помощью спиритических сеансов? С того света?

— Как разобраться? — сузил глаза Артур. — Когда мне на фронте приказывали взять языка, я не спрашивал как. Я шел и брал. А вы… Знаете, если ошибается сапер, расплачивается жизнью он сам. А вот за вас, к сожалению, другие. Он резко встал и, не прощаясь, направился к двери.

— Стойте! — окликнул его следователь. — Куда вас понесло? Вы что — пришли поругаться, и все? Или помочь вашей знакомой? Вы ведь даже не потрудились изложить письменно свои показания.

Артур стоял набычившись посреди кабинета — и уходить глупо, и оставаться невыносимо.