Долгая дорога в дюнах

Артур успел перехватить руку, вырвал топор и с силой отшвырнул Озолса. Тот мешком отлетел к верстаку, неуклюже повалился на спину. На ободранной щеке выступила кровь. Артур постоял секунду, потом, стряхнув оторопь, бросил топор и, круто повернувшись, зашагал прочь со двора.

— Ну спасибо, доченька… Уважила родителя, — Якоб с трудом поднялся на ноги, прижал к щеке ладонь, пытаясь унять кровь.

Марта, потрясенная, молчала, глядя на плачущего отца. Всхлипывая и сморкаясь в фартук, выскочила на шум Эрна. В этот момент у калитки затормозил автомобиль, во двор вбежал взволнованный Рихард.

— Марта, господи! Слава богу, вы целы. Я чуть с ума не сошел, все побережье объездил. — Он замолчал, заметив окровавленного Якоба. — Что с вами, господин Озолс? Что произошло?

— Нет уж, господин Лосберг, — гневно ответил старик. — Это вы должны объяснить, что произошло.

— Ничего особенного, — смущенно пробормотал Рихард. — Ездили прогуляться, застряли в лесу…

— Прогуляться… Застряли… — Озолса потрясла невиданная наглость Лосберга. — Почему же Марта прибежала одна, словно за ней гнались? И этот пиджак… Вы мне голову не морочьте. Знаем мы эти ночные прогулки…

— Уверяю вас, ничего дурного. Нелепый случай… Мы сейчас поедем домой, и я вам все объясню.

— К вам в дом? — взорвался Озолс. В качестве кого, позвольте узнать?

Рихард побледнел, прижал обожженную руку к груди:

— Ваша дочь, — хрипло проговорил он, — может войти в мой дом, кем захочет. Даже хозяйкой. Я готов повторить это, где угодно, и официально просить ее руки.

Артур и Лаймон в брезентовых робах и свитерах сидели в дальнем углу трактира. У грубых дощатых столов этот ранний час никого не было. За оцинкованной стойкой под литографией, изображавшей застигнутый бурей корабль, дремал Аболтиньш.

— Да выпей ты! — уговаривал Лаймон. Артур молча крутнул головой — перед ним стояли нетронутые кружка пива и стаканчик водки.

— На тебя посмотришь — будто конец света настал. Подумаешь, сегодня поссорились — завтра помирились…

— Нет, Лаймон, это все.

— Что все, что все? Будь же ты мужчиной в конце концов! Встряхнись, и пойдем домой.

— Никуда я не пойду.

— Не дури, — Лаймон поднял приятеля со стула.

Банга качнулся, словно пьяный, посмотрел перед собой пустым, ничего не выражающим взглядом, потянулся было за водкой, но в последний момент передумал, безнадежно махнул рукой:

— Ладно, пошли…

У самого входа они едва не столкнулись с торопливо вбежавшей Бирутой.

— Весь поселок обыскала, — бросилась она к Артуру. — Давай быстрее!

— Что случилось? насторожился Лаймон.

— Марта сидит у меня.

Короткая судорога пробежала по лицу Банги, бешенство плеснулось в его глазах.

— Передай своей подруге… — Он не договорил, схватил со стола фуражку и стремительно выскочил на крыльцо.

Именно здесь, словно из-под земли, перед ним вырос Бруно. Двое других айзсаргов стояли поодаль.

— Что там у вас с Озолсом вышло? Ты можешь мне объяснить?

— Тебе-то какое дело? — тон не предвещал ничего хорошего. — Ты что, полицейский?

— Я айзсарг. Порядок в поселке мне не безразличен.

— Слушай, Бруно, — угрюмо вмешался Лаймон. — А нельзя ли потом? Ты же видишь, что он не в себе.

— Отстань, — надменно возразил Бруно. — Еще раз повторяю — порядок в поселке…

— А не пошел бы ты со своим порядком? Вырядился, как индюк… — зло выплюнул Артур.

— Ах, вот как? Оскорбление мундира! Теперь ты пойдешь со мной, — он схватил Бангу за руку, тот вырвался, свирепея:

— Убери лапу!

На помощь Бруно подскочили Зигис и Волдис.

— Да оставьте вы его, чего привязалась? — Лаймон преградил им путь. — А ну, полегче!

Айзсарги с двух сторон навалились на Артура. Тот, рванувшись, стряхнул их, но это лишь раззадорило парней — они, словно бульдоги, вцепились в свою жертву, Бруно попытался ударить рыбака сапогом в живот, но тот вовремя увернулся, затем, изловчившись, тяжким, как молот, кулаком сбил айзсарга с ног. Лаймон кинулся в гущу драки. Но Бирута намертво вцепилась в его робу, повисла на ней.

— Пусти! Да пусти же! — Калниньш с силой оттолкнул девушку, бросаясь на помощь другу.

На крыльцо выскочил испуганный Аболтиньш:

— Зигис, отойди! Зигис, не лезь!

Трактирщика никто не слушал — возле крыльца надсадно сопел, плевался бранью и кровью яростный клубок человеческих тел. Артур в бешенстве молотил кулаками наседавших на него айзсаргов, давая выход ярости и отчаянию, накопившимся в его душе. Не уступал ему и Лаймон — он бросался от одного к другому и бил, бил, бил, словно задался целью размолоть противников в порошок.

— Господи, горе мое! — всхлипывала Зента, бинтуя Артура. Тот сидел посреди комнаты на табуретке. — Как еще голову не снесли твою глупую? Куда ты теперь такой? Как на люди покажешься?

Вид у парня был плачевный — глаз заплыл синяком, на скуле кровь, вокруг разбросаны окровавленные полотенца, вата. Заметила, что Артур скривился, проговорила испуганно:

— Больно, сынок? Потерпи. Сейчас кровь обмою — и все…

Мать схватила таз, выскочила на кухню, плеснула воды из ведра и застыла в гневном изумлении, увидев в дверях Марту.

— Что вам здесь нужно? — холодно спросила Зента,

— Что с ним?