Долгая дорога в дюнах

— О-о! — Взяв у солдата пистолет, угрожающе протянул офицер. — Вы, оказывается, действительно, красный волчонок? Он повернулся к Озолсу, удивленно пожал плечами: — Я не понимаю вас, господин староста. Вы имеете несколько странное представление о благопристойности.

— Староста? — вырвалось у Аболтиньша. — Кто староста?

— Личным приказом коменданта старостой поселка назначен господин Озолс, — сухо отчеканил немец. — Однако, я вынужден буду доложить господину коменданту об этом более чем непонятном инциденте. — Офицер отвернулся от Якоба и коротко приказал солдатам, указывая ка Бангу: — Взять!

Зента бросилась к кровати, раскинула руки, защищая сына:

— Что вы делаете? Он еле живой…

Мать отшвырнули, Артура не вывели — выволокли из дома.

ГЛАВА 12

На улицах Риги всюду были видны приметы оккупационного режима. Над зданием гебитскомиссариата[6] развевался немецкий флаг, кое-где на стенах появились распоряжения новых властей, по проезжей части маршировали солдаты вермахта, по тротуарам прогуливались офицеры. Марта сумрачно разглядывала все это из окна автомобиля и никак не могла поверить, что она в Риге. Рихард сидел и делал вид, что ничего странного не замечает, У одного из подъездов машина остановилась, Лосберг выбрался первым, помог жене с ребенком. Из второго автомобиля вышли Манфред и адвокат Крейзис. Освальд был в офицерской форме. Солдаты понесли за ним чемоданы.

В большой и светлой гостиной Крейзис торопливо наполнил шампанским заранее приготовленные хрустальные бокалы, первый бокал протянул Марте:

— За ваше счастливое возвращение на латышскую землю!

Освальд был заметно возбужден и немного нервничал. Все четверо стояли посреди комнаты, возле нераспакованных чемоданов.

— Даже не верится, что мы снова в Риге, — сказала Марта. — Жаль только, что не в своей квартире.

— Не грустите, мадам, — утешил Манфред. — Война есть война. Иногда бомбы попадают даже на квартиры друзей. Но, по-моему, здесь не так уж плохо.

— Перед вашим приездом я объехал два десятка квартир. Эта — самая лучшая! — Крейзис подошел к роялю, провел ногтем большого пальца по клавиатуре: — «Бехштейн»!..

— А где же хозяева? — спросила Марта. — Это чья квартира?

— Ничья, — сухо отрезал Крейзис.

— Как ничья?

— Понимаете, в Риге сейчас много пустых квартир, — вставил Манфред. — Война есть война, — повторил он.

— Правильно, — бодро поддержал Крейзис и повернулся к Марте. — Кстати, там, на кухне, вы найдете солдатский паек на случай первого привала.

Рихард смущенно спросил:

— Ты похозяйничаешь, Марта?

Она молча пошла к двери, на ходу обернулась, сказала негромко:

— Только не шумите — Эдгар спит.

В передней остановилась, скользнув взглядом по вешалке, на которой висели мужское пальто и шляпа. Трость с монограммой валялась рядом, на полу. Марта нагнулась, по-хозяйски аккуратно вставила ее в подставку.

Кухня блестела эмалью, начищенной медной утварью. Марта раскрыла большой картонный ящик, стала вынимать из него продукты. Консервы, сало, копченая колбаса… На душе было до невозможности тоскливо. Эта странная, еще не остывшая от чужого тепла квартира, двусмысленные намеки мужчин, вечная неопределенность, недоговоренность…

А в гостиной мужчины снова наполнили бокалы.

— За ваш «Гром и Крест»! — Манфред чокнулся с Крейзисом и обернулся к Рихарду. — Ты знаешь, как пригодились нам его парни?

Освальд растроганно приложил руку к груди.

— Вот уж не ожидал тебя, завзятого адвоката, встретить в роли следователя СД.

— Все по библии: время собирать камни, время разбрасывать камни. Есть время защищать… И есть время обвинять! — высокопарно ответил Крейзис. — Никогда не прощу тем, из-за кого я полгода в погребе прятался, как крыса.

— Мне не пришлось сидеть в погребе, но пострадал я не меньше, — сказал Рихард. — Между прочим, Манфред, почему я должен возвращаться сюда не в качестве владельца своей собственной фабрики, отнятой у меня большевиками? Почему вы не очень торопитесь вернуть ее мне?

— Ты не доволен должностью, которую тебе предложили? — Манфред хотел уйти от прямого ответа.

— При чем здесь это?

Вошла Марта с блюдом аккуратно нарезанных закусок, поставила на стол.

— Ну как, — повернулся к ней Манфред, — осваиваетесь?

Она попыталась улыбнуться:

— Не знаю. Как-то не по себе. Чужой дом, чужая посуда… А хозяева, может быть, где-то бродят…

— Уже не бродят, — снова туманно ответил Крейзис.

— Что вы имеете в виду?

— Да вот то… Каждому свое.

— Освальд шутит. — Манфред выразительно посмотрел на Крейзиса. — Просто эти люди погибли под бомбежкой. Что поделаешь — война. — Он наполнил бокалы, обворожительно улыбнулся. — Я хочу поднять бокал за хозяйку этого дома, за ее здоровье…

— В таком случае, за упокой бывшей хозяйки, — сухо поправила его Марта.

— Нет, — упрямо наклонил голову Манфред. Я пью за новую хозяйку нового дома! Помнится, вы обращались ко мне с просьбой помочь вернуться на родину. Разве я не выполнил своего обещания и не заслуживаю хотя бы улыбки?

Она посмотрела ему прямо в глаза, не пригубив, поставила свой бокал и, не оборачиваясь, вышла из комнаты.