Долгая дорога в Никуда

Где-то внизу, в темноте, иногда поплёскиваясь и так напоминая о себе, изредка прорезая тихим журчанием тишину космоса, струилась вода. Звёздное небо не отражалось в ней, потому что река была своенравна, мелководна и бурлива. От мысли, что кругом, по обе стороны дороги простираются заболоченные низины, а там, дальше по насыпи, высится густой, непролазный лес, вперившийся верхушками своих низкорослых, кряжистых, тяжело и неохотно поднимающихся от земли деревьев в звёздную пустоту низкого неба, мне вдруг сделалось как-то неспокойно, нехорошо на душе. Места вокруг были по-настоящему дикие, неуютные, необузданные. Какой-то первородный, враждебный человеческой природе, звериный дикий дух таился в спокойствии этой непроглядной ночи.

У меня по всему телу загуляли тучные стада крупных мурашек.

– Как вы тут живёте? – поёживаясь от холодка жути, поползшего по моей спине, спросил я у девушки.

– Да так вот и живём, – вздохнула она где-то рядом в темноте, словно бы угадав мои мысли. – Я-то тут родилась, и мне всё здесь привычно. Да и другим. … Вообще, у нас приезжих нет. Все только уезжают.

Я опёрся на жердяные перила моста, которые тут же заскрипели. Алёна последовала моему примеру. Перила заскрипели ещё сильнее, угрожая не выдержать нашего веса.

– Рухнем? – поинтересовался я у девушки.

– Не рухнем, – невозмутимо ответила она.

– Чего? – заинтересовался я её уверенностью.

– Мне так кажется…

Я придвинулся ближе к Алёне и ощутил тепло её тела.

Воздух кругом был уже прохладен, и один за другим вокруг нас стали собираться комары, всё чаще с наглым писком пролетая мимо уха.

Я осторожно положил руку на бедро девушки, обняв её. Я не видел её, и она молчала во тьме.

Пребывая в волнении, я продолжил своё наступление и попытался поцеловать её. Но Алёна опередила меня, на полпути остановив мои губы своей ладошкой.

– Не надо.

– Почему?

– Просто не надо, и всё, – она замялась. – Потому что я знаю…

– Что знаешь?

– Что бывает потом.

– А что бывает потом? – я попытался сломить её сопротивление.

– Ничего.

– Ну, а если ты мне нравишься?

– Ну, и что? С каждым, кто тебе нравиться, не будешь же целоваться?!

– Но ты ведь не каждая!

– Да отстань ты! Не хочу я! – повысила голос девушка, и сопротивление её стало настойчивее. – Не хо-чу!!!

Я отпрянул от неё, убеждённый последним возгласом, распоровшим девственную тишину ночи, в тщетности своих намерений. Некоторое время мы стояли молча, потом Алёна заговорила.

– А вот интересно, сколько сейчас времени?

– Да где-то уж за полночь, – прикинул я.

– Тогда пойдём, – предложила она.

– Куда?

– Пойдём, я тебе кое-что покажу.

Она взяла меня за руку и потянула с мостика прочь от деревни, к лесу.

– Куда это мы? – озадаченно и настороженно поинтересовался я.

– Не спрашивай! Сам всё сейчас увидишь.

Мне стало любопытно и страшно. Жуть непривычной, непроглядной темени, в которую вдруг увлекла меня девчонка, пугала меня всё сильней.

– Но куда это мы?! Там же лес! – поинтересовался я, как бы пытаясь образумить свою спутницу.

– Нам туда и надо…

Мы приближались к лесу, верхушки деревьев которого вонзились в серебристую россыпь небес чёрными, зловещими стрелами, и всё больше поглощали её. На болоте то и дело, как мне показалось теперь, стали появляться огоньки, мерцающие голубым и зелёным. Вскоре почти всё небо над нами заслонили собой тёмные силуэты деревьев на опушке дремучего леса, но Алёна, не переставая, всё тянула меня за руку куда-то вперёд, в самую чащобу, и я невольно позавидовал тем отваге и храбрости, с которыми она направлялась в непроглядную тьму, волоча меня следом.

У самого края леса мы свернули направо. Видимо здесь была дорога, на которую я не обратил внимания утром. Вскоре впереди, в кромешной темноте, замаячили какие-то огоньки. И я понял, что свет этот идёт из какого-то здания, стоящего в непролазной чаще леса, где вокруг, наверное, множество всякого дикого зверья: непонятно кому и зачем понадобилось его здесь строить.

Из тьмы возникло приземистое длинное строение со множеством небольших квадратных окошечек. Мы подошли к одному из них. Алёна заглянула внутрь, а потом уступила место мне:

– Смотри!

Сквозь помутневшее стекло я увидел стойло, в котором было несколько лошадей. На посыпанном соломой полу стоял тяжёлый массивный табурет, почерневший от старости. На нём кто-то сидел. Не сразу понял я, что это женщина. Возраст её трудно было определить. Сперва мне показалось, что это какая-то седая старуха, но потом я увидел, что женщина довольно молода. Рядом с ней сидела крупная собака, но вглядевшись, я ужаснулся, признав в ней волка.

Лошади смирно стояли в загонах. А женщина сидела, низко склонившись вперёд, так, что её длинные чёрные волосы, отдающие, правда, сединой, упали вперёд и закрыли лицо.

– Что это?! – спросил я у Алёны, отпрянув от окошка и непроизвольно перейдя на шепот.

– Конюшня, – также, шепотом, ответила мне она.

– А кто там сидит?

– Соседка твоя…

– Какая соседка?

– Ведьмячка.

– Ведьмячка?.. Так у неё же дома свет горит!

Девушка только пожала плечами.

– А чего это она здесь делает? – изумился я.