Долгая история (СИ)

Пропиаренная таким образом работа получила широкую огласку и разошлась по Тибидохсу подпольным тиражом в целых сто восемь экземпляров. Над Мишкиным творением угорали в туалетах, потайных комнатах и под стёгаными школьными одеялами от первокурсников до магспирантов, а Медузия ещё несколько месяцев после выхода «бестселлера» в свет периодически передёргивала плечами и с достоинством заявляла коллегам, что никогда не имела чести быть знакомой с господином Мидасом — при этом отчего-то неизменно краснея. Поклонники Мишкиного творчества жадно требовали от него сиквела. Но Лотков был непоколебим в своей убеждённости, что его писательская стезя лежит в одном направлении с Бродским и Алланом По, и снова вернулся к стихоплётству и долгим повестям о трагичной любви. Увы, подобного успеха они не возымели бы, даже если бы Мишка нашёл в себе душевные силы добровольно продемонстрировать кому-нибудь плоды своих трудов. Из когорты читателей была исключена даже Софья, которая как-то раз неосмотрительно позволила себе критическое замечание, что главная Мишкина беда — это однотипность героинь. К тому же, подозрительно знакомых: рыжая и низкорослая дочь лысегорского корчмаря, к примеру, у Мишки отличалась от предводительницы затерянной в Тайге колонии оборотней только маркой сигарет, которыми она дымила.

Судя по всему, сейчас Лотков находился на стадии рождения нового литературного образа. Засунув за ухо петушиное перо и потирая пробивающийся редкой светлой щетиной подбородок, автор нового будущего бестселлера, расположившись в уютном закутке между двумя огромными камнями и подперев собой один для надёжности, медитировал над уложенным на колени блокнотом книжного формата в твёрдой обложке — между прочим, Софьиным подарком на злосчастный прошлый День Рождения, со времён которого всё Лигул куда и покатилось. Блокнот обладал бесконечным количеством страниц и был качественно заговорён на водо- и огнестойкость. Страницы из него так же не уничтожались никакими путями, зато написанное можно было по желанию владельца просто смахнуть с них ладонью за ненадобностью. Чем Лотков, недовольно сжав губы, и занимался, когда Софья, наклонившись, похлопала его по плечу.

Мишка подпрыгнул от неожиданности — причём как-то странно, одной головой и плечами — и десантирующиеся из блокнота синие буквы, сменив траекторию полёта, посыпались на серый кашемировый свитер. Но, исчезнув, клякс не оставили: творить Мишка предпочитал обычной шариковой ручкой, перо же засунул за ухо для более полного слияния с образом.

— Да блин, нельзя же так к людям подкрадываться! — беззлобно возмутился Лотков, захлопывая блокнот.

— Миш, я подошла спереди.

На странице Софья успела углядеть помилованные Мишкиной ладонью строки: «Она была, в общем-то, простой и честной девушкой, несмотря на титул главнокомандующей разбойничьих сил Империи. Смотрела на мир пронзительными и чувственными зелёными глазами….» Бейбарсова, не сдержавшись, закатила «пронзительные и чувственные» вверх. Мишка осуждающим взглядом неоцененного таланта уставился на неё снизу, и переливающееся сине-зелёным обвисшее перо укоризненно качнулось за его ухом.

Бейбарсова хихикнула и быстрым движением ухватила печальный остаток петушиного хвоста. Увернувшись от «писателя», попытавшегося отвоевать назад атрибут образа, ведьма кинула на сочную зелёную траву пуховик и уселась сверху.

— Чего ты здесь? У тебя сейчас разве не основы врачевания ран, нанесённых призрачными копиями оружия?

— Не сейчас, а через сорок минут, — веско поправил Мишка, рассеянно убирая с глаз топорщащуюся чёлку. — Ни малейшего желания идти туда не имею.

— Как поживает временно вдовствующий Поклёп? — понимающе хмыкнула Софья, забываясь и подставляя лицо солнечным лучам.

Зимнее солнце, не намеревающееся никого припекать, озадаченно поглядело на Бейбарсову сверху и покрутило лучом у виска. Ведьма, опомнившись, разочаровано вздохнула и принялась щипать и без того потрепанное жизнью перо давно почившего петуха.

— Уверена, что временно? — с сомнением хмыкнул в ответ Лотков и, не дожидаясь Софьиного подтверждения, удрученно сообщил: — Ещё более злющий кусок дерьма. Забраковал мне сегодня тему курсовой, которую сам неделю назад выбрал. Я тут шесть дней носом землю рыл, пытаясь достать хоть какие-нибудь материалы для работы, а сегодня, когда приволок всё это на одобрение, сей хмырь объявил мне, что данная тема слишком проста для курсовой, и пообещал найти «способную лучше раскрыть мои таланты» проблему!

Софья сочувственно погладила Мишку по плечу.

— Ты узнавал о переводе на другие кафедры?

— В пятидесятый раз? — Лотков иронично скосил на неё тёплый взгляд. — Узнавал, а как же! Только там ответ всегда один: мест нет, хоть ты с Башни Привидений ласточкой в ров сигани. А поменяться с кем-нибудь на курс Поклёпа — найди дурака! Так что можно уже успокоиться с этой затеей и смириться: мариноваться мне там ещё три полновесных года — если не отчислит.