Долгая история (СИ)

— Потому что сегодня ты взрослый, здравомыслящий человек, который не собирается запирать свою любимую дочь в башне под охраной дракона и для надёжности садить сглаздоматчика в кустах, чтоб он отстреливал всех мимопроезжающих рыцарей, — повторила она и чмокнула его в колючую щёку.

— Мишка хороший парень, мы его с рождения знаем. Вообще, кончай притворяться, что ты удивлён! — она хлопнула его по руке.

— Тем, что он в неё в конце концов влюбился — совершенно не удивлён. Но он посредственный, безвольный, смазливый, и ему понадобилось почти двадцать лет, чтоб оценить её по достоинству. Она могла бы…

Таня скривилась.

— Только не говори «найти кого-нибудь получше», а то у меня зубы сведёт! Я, знаешь ли, тоже могла найти — и нашла — кое-кого получше, но треплю свои нервы с тобой и фундаментально этим счастлива!

— Ну, раз счастлива… — улыбнулся Глеб.

— Э-эх, родственнички! Родственнички дорогие-е! — прервал их новый бодрый голос, и в следующее мгновение на Таню с Глебом с верхних ступеней обвалился Баб-Ягун, панибратски сгребая со спины в родственное объятие сразу обоих.

— Не дай Лигул! — негромко вырвалось у Бейбарсова, раздраженно дергающего плечом, чтоб скинуть Ягунову руку.

Таня с Баб-Ягуном визгливо и нахально расхохотались.

— Прекращай дразниться, смертник! Видишь, Глеб нервничает, — едва унялась ведьма, кивая на мужа. — Ты навлекаешь беду не столько на свои уши, сколько на нос своего чада.

Бейбарсов только поджал губы на эти слова, а Ягун громко хохотнул.

— Не-а. Я и моё чадо в полной безопасности, — уверенно заявил он, перекатываясь с пятки на носок. — Я заблаговременно обзавёлся надёжной крышей, и эта крыша — ты!

Таня выгнула левую бровь, рассматривая болтливого комментатора. Баб-Ягун, слава Древниру, наконец-то обрил свою кошмарную бороду, и его физиономия снова приобрела сходство с физиономией невинного младенца… облаченного в серый выглаженный костюм и при пёстром жёлто-оранжевом галстуке, по которому летали шмели. Статус комментатора международных магспортивных чемпионатов диктовал свой дресс-код, против которого Баб-Ягун протестовал как мог.

— Ты даже не представляешь, какое упоительное ощущение безнаказанности ты мне подарила, утащив этого мрачного типца под венец! — тем временем, жестикулируя в сторону Бейбарсова, развил тему Баб-Ягун. — Это как грифона за хвост дёргать, когда между тобой и им титановая решётка. Бесценно!

— Ага. Только руку в один чудный для грифона день можно не успеть отдёрнуть, — ехидно напомнил Глеб.

— Спасибо, Танька! — проигнорировав его, великовозрастный внук Ягге, не вынимая рук из карманов, ловко расцеловал ведьму в обе щеки. — Ты моя третья по счёту самая любимая женщина в мире.

— Несказанно польщена.

— …Так что могу пустить тебя посозерцать матч из моего орлиного гнезда, если не будешь отбирать рупор и вопить в него всякие необъективные материнские мнения.

Таня хмыкнула.

— Очень щедро, но, пожалуй, откажусь. У нас ВИП-ложа, — она высунула язык.

— А вы чего, какие-то важные люди? Пф, не знал!

Лестница заходила ходуном у них под ногами. С подножья её только что атаковал отряд, преимущественно состоящий из подростков. Вместо пик и кольев они крепко сжимали в руках самопишущие перья и шариковые ручки.

— О, вам, походу, лучше ретироваться туда прямо немедленно, — бросив взгляд вниз, внёс здравую идею Баб-Ягун. — Глядите как кровожадно глазки-то блестят — у кого-то из них в роду по-любому потерялся оборотень! Растерзают, мамочка моя бабуся! А Бейбарсова школьницы ещё и изнасилуют — только отвернись!

— Шёл бы ты уже в свою будку, шут гороховый, — под рваный Танин смех — она аж согнулась над перилами — устало предложил Глеб.

Баб-Ягун предложение оценил и спустя несколько минут уже огибал сектор — предусмотрительно поверху, подальше от настойчивых фанатов. По пути он проводил Бейбарсовых до ВИП-ложи. Разглядев дежурящих по её периметру магфицеров и личных телохранителей Попаяного Гопслинга, молодое поколение приуныло, прекратило штурм и рассосалось по своим зрительским местам. Вверх, к ложе, протиснувшись между встречным потоком людей, взбежала только Софья (некоторые на неё оглядывались). Мишка ушёл к Вике, которая уже заняла им места повыше, на соседней трибуне.

— Сюда нельзя! — заступил ей дорогу худой магфицер в форменной мантии.

— Льзя, — без тени юмора заверил его голос сзади, и смуглая Маланья Нефертити с кроваво-бархатными губами, поймав Софью за руку у локтя, протащила её в ложу мимо бдительной охраны.

Таня с Глебом стояли у перил, опираясь на них ладонями, и рассматривали бурлящий школьный стадион.

— Когда мы здесь в последний раз играли?

— Матч-реванш со Сборной Вечности, — сразу вспомнил Глеб и, хмыкнув, добавил: — И ещё сыграем. Чемпионы мира играют против Сборной Мира.

— Хоть бы не Кицунэ, хоть бы не Кицунэ!.. — картинно взмолилась Таня, скрещивая пальцы. — Прикинь, проиграем? Тренер уволит всех поголовно к Лигуловой матери. Потеряем работу! — развеселилась она.

— Не самая большая неприятность в моей жизни, — зевнув, согласился Глеб.