Долгая история (СИ)

Что нельзя было сказать о Лёшке, который всё это время, завесив лицо длинными волосами, сосредоточенно карябал пером в тетради. Когда близнецы стукались о столешницу, перо прыгало и оставляло на страницах кляксы. В конце концов Мухоморов кое-как дописал — вернее сказать, досписывал — ситуационные задачи, вернул Марте тетрадь и, собрав свои вещи, ушёл из Зала, напоследок то ли обиженно, то ли зло взглянув на Сашку. Ни Слава, ни близнецы на это внимание не обратили. Марта проводила Лёшку сочувствующим взглядом. Едва Мухоморов ушёл, она перегнулась через Юру и дёрнула Бейбарсову за рукав.

— Ну и зачем ты с ним так?

— Как? — вскинулась Сашка.

Гломова, склонив голову, адресовала ей красноречивый взгляд.

— Ты же обычно, когда с кем-то разбегаешься, по неделям потом ни с кем не встречаешься. А то и по месяцам! А тут и дня не прошло.

— Кстати да, — недовольно вставил Юра, оглядываясь на магспирантский стол. — Не то, чтоб я фанател от Мухоморова, но он мне однозначно больше этого мудилы нравится — свой, хотя бы! Я даже почти привык.

— Ну вот вы с ним и встречайтесь, со своим! — посоветовала Сашка, вгрызаясь в вафлю. — Можете составить график и бегать на свиданки по очереди. А я буду встречаться с Антоном! — заявила она и одним тоном голоса закрыла эту тему.

К обеду вой ветра утих, и на окрестности замка упала пелена плотной вязкой тишины. Это, впрочем, было ненадолго. Едва отпустили с последних уроков и пар, ученики галдящей толпой повалили на улицу, а оттуда, через подвесной мост, в заснеженный парк. Там богатыри-вышибалы, лопатой зашибив Усыне пальцы на левой ноге, уже расчистили центральную площадь возле фонтана: сегодня прилетала Сборная Кицунэ.

К кицунэ тибидохсцы давно привыкли: за время учёбы Бейбарсовых их команда прилетала на Буян уже в шестой раз, и особого ажиотажа это событие не должно было вызвать. Однако с последнего матча прошло два года, и за эти два года Сборная Кицунэ — и раньше игравшая слаженно и результативно — уверенно вскарабкалась на верх всех турнирных таблиц, набрав бешеные обороты популярности среди драконбольных фанатов. И посмотреть на них в парк набилась вся школа. Почти никто — за исключением тибидохской драконбольной команды — уже не воспринимал кицунэ как конкурентов и, следовательно, как врагов народа: после пяти проигранных матчей даже у самых патриотичных оптимистов не оставалось ровно никаких сомнений, что в этот раз результат будет тем же, и Тибидохс вылетит из первенства за драконбольный кубок как затычка из перебродившего зелья. Народ пришёл потолкаться на празднике жизни, поприветствовать гостей и подписать плакатики.

Близнецы протиснулись мимо двух плотных кучек предвкушающе-восторженно попискивающих что-то первокурсников и ведущих себя ничуть не взрослее размалёванных третьекурсниц, выбились в первые окружающие площадь ряды и теперь, замерзая, топтались на месте, задирая головы и глядя в серое низкое небо. Сегодня снова ударил мороз, и снег громко скрипел под подошвами сотни ботинок и сапог. Где-то сбоку Лиля Жикина щедро раздаривала всем желающим самодельные заколдованные значки с портретами ожидаемых гостей: она твёрдо и дальновидно верила, что сделанное добро вернётся к ней по двойному тарифу, и уже мечтала, в какой именно форме. Помеж толпы, еле-еле серебрясь и растворяясь в дневном свете, сновал призрак Торгашихи. Угадать её местонахождение можно было только по то и дело подскакивающим на месте и вздрагивающим ученикам, сквозь которых она проходила, и зычному голосу, вещавшему: «Пирожки, бублики, калачи, леденцы! Пирожки, бублики, калачи, леденцы! Вкусные, свежие! Пирожки, бублики!..» Поручик Ржевский, как всегда вознамерившийся руководить приветственным оркестром призраков, звенел медными тарелками, заглушая Торгашиху и заставляя всех близстоящих зажимать уши. Медузия, кутаясь в волчью шубу, строго глядела на него из компании преподавателей, и выбивающаяся на лоб из-под широкого капюшона медная прядь, вопреки отсутствию ветра, шевелилась. До того, как Поручика дрыгнет один из самых мощных Дрыгусов в его жизни, оставались считанные минуты.

На небе вспыхнула первая радуга Гардарики, и по толпе вокруг площади пронёсся возбуждённый вздох. Семь радуг прокатились по отделявшему Буян от мира лопухоидов невидимому куполу и, едва угаснув, полыхнули снова, ещё, ещё и ещё. Все уставились в небо. Однако из-за низких ватных облаков новоприбывших гостей стало видно только тогда, когда они спустились ниже уровня туч, уже выстроившись в строгий клин, и попарно спикировали на приготовленную для них посадочную площадку.

Толпа приветственно загудела. Кто-то засвистел, кто-то зааплодировал. Оркестр приведений попытался было грянуть Калинку-малинку, но без Ржевского нестройно рассыпался на отдельные взвизги труб и гармошек и растерянно смолк.

— Предатели! — буркнул Юра, растирая перчаткой замёрзший нос и косясь на радостно подпрыгивающий и машущий флажками с эмблемой Кицунэ тибидохский фан-клуб, который толкал их с Сашкой со всех сторон.