Долгая навигация

Скучно было Ивану давно, с того самого часа, как ушли от стенки. Механически бегал, кричал на молодежь, чем-то был занят, — а внутри было маетно. Перед самым отходом принесли почту, и было ему от матери письмо. «…А угля в этот год не выписали к Петракову ходила а он накричал. Угля дали мало Петраков сказал не хватило. Иду я домой плачу и думаю почему это начальникам всем хватило а мне да Марье Васильевне вдове да прочим дурам нет. А дров не купишь который год нет да и денег где взять. Потоплю пока штакетником ведь холодно уже. Потом сараюшку буду разбирать хоть бы ты Ваня скорее вернулся ведь восемь лет уже как без тебя мучаюсь совсем стара стала…» И две с половиной недели, что болтались они без берегов, томился в ярости Иван. Ох, сейчас бы сойти с автобуса да через грязь, через площадь — напрямки к Петракову, поглядеть в его рыло. Ты что же, сука. Ты перед кем выламываешься. Старуха ведь. Мерзнет! Тля… Что дальше будет, Иван представлял смутно, глаза заливало яростью. Тяжелое дыхание сбивалось, и пудовые ладони наливались свинцом. «Не хватило!» Тебе небось, сука, хватило?.. — и от не имеющей выхода злобы Иван слабел. Когда он из дому-то уехал — после седьмого, восьмого класса? Уехал в школу мотористов и машинистов речного флота в городе Горьком. А в группе у парня был день рождения, скидывались на подарок. С тебя, Ваня, рупь. Не, сказал Иван, я вот вам часы «Полет», а вы мне что скинулись, тридцать пять рубчиков. В деревню под Новый год приехал он в новых ботинках, за одиннадцать рублей, и матери платок привез. Потом он по Волге шатался, на Дон ходил, и в Черное море, гулял, дома по году не бывал (что там делать?), но деньги у матери были. Не то что сейчас, много ли ей с матросского аттестата вышлешь. Консервов посылал, когда мог. Но хоть уголь зимой был! З-зараза Петраков, зарвался, забылся, стерва. Ладно, ласковый, подожди маленько, ты мне Ваню Доронина вспомнишь…

— Привет, — сказал Шурка и раздернул молнию на канадке. В котельной выгородке, даже если котел давно не гоняли, все равно было жарко. Кроха, всклокоченный, плохо умытый, сидел, забившись между котлом и переборкой, и читал толстую книгу. Женька, удобно откинувшись, подложив под спину мех канадки и вытянув по палубе длинные ноги, глядел бездумными глазами в качающийся подволок, бормотал музыкально.

— Что не спите?

— Э! Кроха, видишь, просвещается, а я стерегу. Чтоб от книжки не сбежал.

— Что читаешь?

Кроха молча показал обложку: «Граф Монте-Кристо».

— Хорошая книжка, — сказал Шурка. — Главное, вовремя.

Кроха даже не посмотрел на него, снова принялся шевелить головой над страницами.

— Жену заберу, — сказал мечтательно Женька и пояснил, будто никто не знал: — Валентину.

Валентину они видели раз, в День Флота, в тихий и легкий солнечный день… был ли он? Видели раз, а знали про нее, казалось, все. Жила она в двадцати километрах от бухты, приехала по распределению после финансового техникума, и свадьбу сыграли весной…

— Жену заберу, Валентину, — и домой. Телеграмму дам. Мать студня наварит, баранины напечет, борща… косточка сахарная.