Долгая ночь

— Да. Ты думаешь, что в этой части нашего города живут нацистские главари? Нет. Однако время от времени они наведываются сюда в больших автомобилях, чтобы проверить, как тут работают их агенты. И вот этим бедным агентам они платят деньги. Те, кто учиняет беспорядки, находятся среди нас. Они ведут себя и рассуждают, как и все остальные люди. Как наши знакомые. Как люди, которых мы встречаем каждый день. Эти предметы я нашла, руководствуясь моими астрологическими предсказаниями.

— В чьей комнате? — крикнул я и быстро протянул руку к карману Фанни.

Она торопливо прикрыла карман толстыми ладонями.

— Не смей! Я тебе не дам! Сейчас закричу! Если придёт полиция, скажу, что нашла свастику и нацистские газеты в комнате твоего отца. Так что лучше меня не трогай!

Я отстранился от неё, наблюдая за тем, как свастика была спрятана в тот же карман, где находилась нацистская газета. Все неприятности, грозившие этому дому, напряжённость, мучения и заботы, — всё это было сосредоточено в запрещённой газете, которая находилась у Фанни. Я стоял и смотрел ей прямо в глаза.

— Как ты можешь спокойно сидеть здесь, в то время как люди дерутся на улицах из-за таких вот вещей?

— Какое мне до этого всего дело? — ответила Фанни. — У меня здесь собственный мир, и я нахожусь в самом его центре. Люди на улице меня не волнуют. Что они для меня сделали?

Она подалась вперёд, широко улыбаясь:

— Конечно, если бы ты смог достать немного денег…

Не было смысла вести дальнейший разговор. Я повернулся к двери и крепко ухватился за ручку. Мне казалось, что теперь я в состоянии остановить беспорядки. Ведь я могу рассказать людям правду, и они должны перестать ненавидеть друг друга. Да. Но сделают ли они это?

Пожары уже начались. Может быть, я опоздал со своими откровениями.

Я распахнул дверь со словами:

— Я вернусь с деньгами!

Вышел в коридор и с треском захлопнул за собой дверь.

Я ей врал. Не было у меня никаких денег.

Мне показалось, что я слышу удалявшиеся шаги в холле.

На улицах всё было спокойно. Я прислушивался к этой тишине, наступившей после того, как хулиганы направились дальше, к центру города.

И, стоя вот так в темноте, я вдруг понял, что я — единственный, кому действительно известно об убийстве Пескуарры. Конечно, мама, папа и Джо также знали об этом. Но именно я всё раскрыл. Фанни, может быть, тоже прослышала кое о чём, но что от этого толку?

Меня начала бить дрожь. В темноте я быстро спустился по лестнице и споткнулся… Поняв, что это чьё-то тело, я закричал. И тут же поднялся.

Но это был Сэм, который заснул прямо на полу. От него привычно разило ромом, и он лежал весь грязный и спал. Старый человек с морщинистым лицом.

Я выбежал на улицу и остановился у светофора. Дом, который я только что покинул, в темноте показался мне слишком большим и слишком мрачным. В этом доме жило довольно много людей. И один из них знал всё, что касалось беспорядков, и делал Bce, чтобы пачучос их затевали. Флорианна знала, кто он такой.

Был ли это Пьетро, который пел и танцевал вместе со своими тявкающими собачками? Может быть, Пескуарре стало известно, что Пьетро был нацистом, и он пригрозил сообщить обо всём полиции? А за это Пьетро сунул его головой в бойлер? Или беднягу убил Вердугос? Он парень сообразительный и расторопный и к тому же любит деньги. А возможно, Сэм, который жить не может без выпивки? Ну а если это Джилберт Рамирес? Большой, неповоротливый и молчаливый… А вдруг это только видимость, а сам он парень не промах…

Неожиданно меня в плечо ударил камень. Я едва не упал. Второй камень просвистел мимо, не задев. Я помчался прочь. За мной погнались пятеро хулиганов.

— Это один из тех вшивых пачучос, который ударил Пита! — кричали они.

Я бросился бежать по аллее, перепрыгнул через какой-то забор, пересёк двор, затем снова перемахнул через изгородь. Преследователи отстали: я не слышал больше их тяжёлого дыхания и ругани. Я спрятался за куст и стал ждать. Сердце у меня громко стучало. Я припал к земле, готовый вскочить в любую минуту.

На меня устроили настоящую охоту, выслеживая словно дикого зверя. Но они не смогли найти меня ни по запаху чеснока и соуса «чили», ни по бешеному стуку моего сердца, который самому мне казался оглушительным.

Некоторое время спустя им надоела охота, и они ушли. Я решил вернуться домой намного позднее — через те же заборы и по тем же аллеям. По пути я останавливался и прислушивался. Издалека доносились крики людей, топот ног. Похоже было, что беспорядки снова набирают силу. И всего лишь в нескольких кварталах от нас.

Я начал пробираться вдоль аллеи к дому. Что-то заставило меня остановиться возле ступеней, которые вели вниз, в сгоревший подвал. Мне показалось, что там, внизу, кто-то лежит.

Это был мой брат Джо. Ему уже не суждено больше вступать со мной в споры. Передо мной лежало изуродованное тело Джо. На голове у него виднелась глубокая рана с запёкшимися сгустками крови.

Я упал на колени перед бездыханным телом и обхватил его руками.

— Джо! Джо! — звал я его.