Долги дьяволов

Это была очень, очень большая ошибка. Тайкус яростно взревел и замахнулся кулаком. В последний момент он узнал Кадавра, но его это ничуть не остановило: его гигантский кулачище смачно впечатался в лицо Кадавра. Кадавр взвыл и отлетел назад. Из расшибленного носа хлестала кровь. Еще четверо людей выскочили из темных углов и бросились на Тайкуса, норовя завалить его набок, как быка на родео. Но бычок попался норовистый. Двоих Тайкус стряхнул с себя почти играючи, еще двоих, развернувшись, отшвырнул к стойке. Один из них, впрочем, успел-таки заехать Тайкусу в челюсть.

Рейнор тем временем обнаружил, что видит перед собой одного из тех людей, которые вломились к нему в комнату нынче утром. Он стиснул кулак и вложил в удар весь свой страх, ярость, беспомощность и праведный гнев. И с удовольствием ощутил, как хрустнул хрящ под костяшками. Потом сложился вдвое — один из громил О’Бенона врезал ему по почкам. Кряхтя от боли, Джим развернулся, обеими руками ухватил противника за голову и изо всех сил ударил его лбом в лицо.

Кто-то бросился на него со спины, притиснул руки Джима к бокам и едва не сбил с ног. Руки противника были точно стальные обручи. Джим, бранясь, пытался освободиться, но тщетно…

Внезапно тяжесть исчезла. Джим пошатнулся, выпрямился и, развернувшись, увидел, как Тайкус швырнул его противника через весь бар так, словно тот ничего не весит.

Они встретились взглядами, и Джим широко улыбнулся. А потом они встали спиной к спине и принялись всерьез отбиваться от парней О’Бенона. Минут пять спустя бар лежал в руинах, а вокруг друзей валялись десять человек, стенающих, корчащихся от боли и теряющих сознание. Кадавр уставился на них, дрожа от отхлынувшего адреналина и нахлынувшей ярости. Разбитый нос он зажимал платком.

— Бы тодько что собедшили седьезную ошибку, — сообщил Кадавр сквозь побагровевший платок.

— Ничего подобного. Мы сделали именно то, что вы от нас ожидали, — проворчал Тайкус. — Вы накинулись на нас без предупреждения, естественно, мы вас разделали под орех.

Он потыкал ногой одно из тел на полу. Человек слабо застонал.

— Снесли бы вы этих ребят к доктору, если они вам еще нужны. А мы с Джимми как раз собирались отбыть по поручению О’Бенона. Думаю, вам не стоит нам мешать.

Джим слегка напрягся, однако ничего не сказал. Кадавр и его подручные, пошатываясь, побрели прочь — а некоторых и понесли. Иные на прощание кидали на друзей взгляды, исполненные ненависти. Тайкус обернулся к кислому бармену, который тоже смотрел на него с презрением.

— Похоже, мы тут малость набедокурили, — сказал Тайкус, отсчитывая кредитки. — Вот, этого должно хватить на починку. А вот еще малость сверху, чтобы избавить вашу безупречно чистую душу от последствий лицезрения этой жуткой сцены.

Мужик посмотрел на пачку денег и заметно повеселел.

— О, мистер Финдли, вам с мистером Рейнором разрешается хулиганить тут у нас в любое время, сколько угодно!

Он брякнул на стойку пару бутылок ледяного пива, и все трое широко улыбнулись. Джим взял бутылку и отхлебнул.

— Тайкус, мне все-таки нужно…

— Да знаю, знаю, Джимми. Что бы там ни происходило, я вижу, что для тебя это важно. Да и я, пожалуй, буду не против немного помариновать О’Бенона после той херни, что он нам тут устроил. Я высажу тебя на Шайло и дам тебе день на то, чтобы уладить свои дела. Но после этого — никаких задержек! Идет?

Джим улыбнулся. Улыбаться оказалось чертовски больно — он только теперь обнаружил, что кто-то таки успел заехать ему по роже. Но не улыбаться он все равно не мог. Он чокнулся бутылкой с Тайкусом. И сказал:

— Идет.

Глава 13

Сентервилль, Шайло

Было начало осени, стояла жуткая жара.

Джим жмурился от яркого солнца. Вокруг, вздымая клубы пыли, гуляли пыльные вихри. Джим отправил Майлзу ответ, и тот, верный своему слову, отыскал ему удобное место для высадки. Джим попросил Тайкуса сбросить его в условленном месте, на поле, которое представляло собой разумный компромисс между «полным безлюдьем» и «несложно добраться до города».

По-хорошему, на поле сейчас должно было колоситься тритикале, гибрид пшеницы с рожью. Но поле выглядело сухим и заброшенным. Джим вспомнил, что в такую пыльную погоду должен быть роскошный закат. И, если он правильно рассчитал, Сентервилль где-то к западу отсюда.

Джим переоделся в неприметную одежду фермера, оставленную для него в точке сброса, в кабине старенького пикапа. Джим знал, что он в розыске, но знал он и Шайло: здешний народ не любит соваться в чужие дела. Для пущей маскировки он надвинул на лоб шляпу, сел в пикап и тронулся в путь.

Города он почти не узнал. Со времен его юности Сентервилль разросся, и немало домов было построено, заселено и заброшено: целый жизненный цикл миновал с тех пор, как Джим был туг в последний раз. На главной улице красовалось немало вывесок «ПРОДАЕТСЯ» на домах, которых Рейнор прежде даже не видел.