Долгие поиски

— Доктог, теогетически я с вами полностью согласен. Но что в наше вгемя менее умственное? Двогником пойти все же обидно, да и общественность осудит. Я твегдо в своей колее застгял.

Я попытался отступить с достоинством:

— Вы не поняли. Конечно, куда же вам из инженеров уходить! Я имел в виду инженерную работу, но где потише, и не начальником, а рядовым.

— Увегяю вас, негвничать можно, габотая в самом глухом агхиве.

— Вам виднее. Я думаю, вам надобно побыть дома еще дня три, чтобы закрепить лечение.

— Ни к чему это, доктог. Пока могу, мне надо габотать. Если станет хуже, я снова возьму бюллетень.

— Как хотите. В конце концов все дело в вашем самочувствии. Лекарств новых я вам не прописываю — принимайте то, что вам помогает.

— Всего хогошего, доктог. Гад был познакомиться.

Насмешливо он сказал, или мне показалось?

— Следующий к Муравлевой!

— Следующий к Бельцову!

Насморк, грипп, тетрациклин, больничный.

— Следующий к Муравлевой!

— Следующий к Бельцову!

— Пустите, я на минуту!

— В очередь!!

— Гражданка, в очередь!

— Доктор, я на секунду. Скажите, мне нужно пить витамин «Б-пятнадцать»?

— Не мешайте доктору работать!

— Доктор, миленький, мне «Б-пятнадцать» полезен? Только скажите!

— Гражданка, я не умею на ходу делать назначения. Выйдите, пожалуйста.

— Мне этот «Б-пятнадцать» с трудом достали!

— Вреден вам «Б-пятнадцать». Для жизни опасен! Следующий к Бельцову!

— Дохтур, мне как есть спину ломит.

— Что еще?

— Мне бы на спину банки покрепче. Чтоб прохватило.

— Голова болит? Кашель? Насморк?

— Мне бы банки покрепче.

— Антонина Ивановна, больничный на три дня напишите.

— Мне не надо больничного. Мне бы банки.

— Михаил Сергеевич, я напишу сестрам в процедурную, ей прямо здесь поставят.

— После банок по морозу нехорошо идти.

— Она посидит полчаса. Не гонять же сестру по пустякам. Их сейчас и так с инъекциями загоняли.

— Ладно, пишите, Антонина Ивановна… Кем вы работаете?

— Дворники мы.

— И вам не нужен больничный?

— Не.

— Вот вам направление, поднимитесь на четвертый этаж в процедурную.

— Значит, мне поставят банки? — Поставят.

— Спасибо, дохтур.

— Следующий к Муравлевой!

— Следующий к Бельцову!

— Здравствуйте, доктор.

— Здравствуйте. Поленова Мария Ивановна?

— Она самая. Спасибо, доктор, гораздо лучше мне.

За занавеской у Муравлевой закричал высокий мужской голос (такие бывают у эпилептиков перед припадком):

— Я этого так не оставлю! Я дойду до горздрава!

— Тише, больной, успокойтесь.

— Чего успокойтесь! Лечите черт знает как! Засели тут докторрра!!

— Жалуйтесь куда хотите, но сейчас выйдите.

— И пожалуюсь! Управу найду! Развелось докторрров на нашу голову!!!

Я старался ничего не слышать.

— Значит, лучше вам?

— Да. Ну слабость еще.

— Вы уже неделю больны?

— Ровно неделю.

Я посмотрел на толстую пачку карточек, отложенных на ВКК.

— Вы кем работаете?

— Челночницей.

— Это что значит?

— Да в ткацком цеху.

— В закрытом помещении?

— Да.

— Тогда я вас попрошу завтра на работу.

— Доктор, мне бы еще дня три. Все-таки кашель держится и слабость.

Я уже слишком много отложил на ВКК, Штурман будет ругаться.

— Нет, я считаю, что вам уже можно работать.

— В этом году такой грипп: долго кашель держится, — авторитетно разъяснила Антонина Ивановна.

— До свидания, доктор. Ругаться не буду: вас учили, вам виднее. Но, по-моему, не по человечеству вы.

Ей и правда хорошо бы еще посидеть дома, но это плохо для общего показателя, Штурман разозлится.

— Следующий к Муравлевой!

— Следующий к Бельцову!

Грипп, больничный.

Грипп, больничный.

Грипп,

           грипп,

                      грипп…

Господи! С серьезными лицами ученые мужи и публицисты спорят, сможет ли машина-диагност заменить врача, и большинство склоняется к тому, что не сможет, потому что у живого врача, мол, индивидуальный подход, каждый больной неповторим, и так далее, и так далее… А я спрашиваю второпях: «Голова болит? Кашель, насморк есть? Температура?» — ставлю «грипп» и прописываю тетрациклин, эфедрин и микстуру от кашля. Для этого даже не надо быть сложной машиной!

— Михаил Сергеевич, последняя к нам. Температуру я ей смерила: тридцать шесть и шесть. Но жалуется. Со страдальческим лицом сидит. Звать?

— Конечно.

Вошла довольно высокая брюнетка. Если бы не мельчайшие морщинки в углах глаз, ей можно бы было дать лет двадцать. С первого взгляда бросилось в глаза ее высшее образование.

— Здравствуйте, доктор. Я, кажется, последняя. Постараюсь не слишком вас задержать.

Во врачебном кабинете мало кто говорит с такими светскими интонациями.

— Садитесь, пожалуйста. Что вас привело?

— Понимаете, доктор, плохо себя чувствую. Не смотрите так скептически (я и не смотрел скептически), сейчас расскажу, в чем выражается: вдруг слабость охватывает или головокружение, — она посмотрела на меня с трогательной беспомощностью, — и в суставах ломота. Ну, в общем, полная разбитость. Особенно последние дни. Сейчас у всех грипп…

— Давно это с вами?

— Понемногу давно. Постепенно все хуже. Последние дни еле хожу. Сегодня пришлось с работы раньше уйти. Отпросилась, и прямо к вам — три часа пришлось здесь в очереди отсидеть.

— Кашель и насморк есть?

— Почти нет. Можно сказать, совсем нет.

— Но работать вы не можете?