Долгий путь домой

– Я всю жизнь в театре проработал, гримером… – медленно начал Грим, подбирая слова, вспоминая, стараясь говорить только о главном и быть точным. Он говорил о том, как его выгнали из театра за ненадобностью, как потерял жену, сына, квартиру и жил в кладбищенской конторе у знакомого. Упоминать склеп графа Грушницкого он воздержался из боязни совсем перепугать Машеньку. Сказать ей, что он квартировал в могиле совместно с черепом её владельца, это было уже слишком. Рассказал, как зарабатывал в школах на жизнь сценическими образами известных личностей, как уволок из-под носа бандитов два миллиона евро… И еще рассказал, как, случайно увидев её однажды, приходил потом к блошиному рынку, становился поодаль и смотрел, смотрел на неё, не решаясь подойти, заговорить. Больше года, наверное, прошло, пока насмелился, уже невмоготу стало, подошел, вроде как прицениться к её вышивкам.

– Остальное ты знаешь, – Грим кашлянул, глотая возникший в горле ком. – И вот я перед тобой. Извини, если что не так… – Как бы очнувшись после своего рассказа, он робко взглянул на Машеньку. Она, нервно сжав в кулаке ворот халата, смотрела на него с испугом в глазах.

– Для одного человека столько горя… Ничего, поживем вместе, Бог даст, затянется помаленьку. Со временем… Ты мне сейчас вот что скажи. Ты зачем мне допуск к этим деньгам дал? Это как-то странно… Что это значит?!

– Ничего странного, – Грим пожал плечами. – Если мы вместе, то и деньги эти общие. Что тут непонятного?

– Общие деньги это хорошо, – задумчиво сказала она, отведя глаза в сторону. – Когда вместе…

– Ты что, не рада? – спросил Грим.

– Ну почему же, – спокойно сказала она. – Когда есть деньги, жить можно… А где ты прятался, когда на меня смотрел? – вдруг закокетничала она. – В кустах, да? Тайный воздыхатель в кустах! – она засмеялась. – Ладно, давай лучше банковские бумаги посмотрим, что они там написали.

Они сели рядом, плечо к плечу, водрузили на носы очки, склонились над документами. И Грим, едва глянув в них, вскинул брови, вздрогнул. Осторожно, будто приближая палец к разъяренной кобре, показал на графу «Ф.И.О» в её допуске к счету.

– А что они тут написали?!

– Хм-м! Что в моём паспорте указано, то и написали, Мария Владимировна Грушницкая.

Грим схватил со стола её паспорт, дрожащими пальцами раскрыл его, прочитал, перевел взгляд на банковские документы, побегал глазами туда-сюда с паспорта на договор…

– Э-э-э… А там, на кладбище, я видел, тоже такая фамилия есть…

– A-а, так это мой прадед там похоронен, – сообщила Машенька. Грим тупо уставился на Машеньку.

– То есть ты хочешь сказать, ты… ты что, его правнучка? Ты графиня Грушницкая?!

– Ну да! – Она опять раздражилась. – А что тут такого? Какое это имеет значение?!

Грим прошептал:

– Ё-мое… – и конвульсивно хватаясь пальцами за скатерть, упал со стула в беспамятстве. На лицо ему полетели со стола их паспорта, банковские документы. Она поглядела на валяющегося на полу Грима и панически ойкнула.

…Из всех человеческих способностей воспринимать мир к Гриму сначала вернулись обоняние и слух. Он уже лежал головой на подушке, рубашка его была расстёгнута на груди. В комнате воняло нашатырным спиртом и валерианой. Грим вдыхал эту бодрящую его вонь и слушал голоса…

– Мария Владимировна, вы ему нос пальцами зажмите, он сразу очухается!

– Веник, что за варварство! Человеку и так плохо, а ты предлагаешь ещё и дыхания его лишить!

– Не-е, никакого варварства. Мы в бою всегда так делали, если с кем обморок случался. Он сразу рот откроет, начнет дышать полной грудью и очухается. Зажмите ему нос, я вам точно говорю!

– Ну ты гад! – слабым голосом, но вполне отчетливо сказал Грим с еще закрытыми глазами. И добавил угрожающе: – Я вот тебе дверью кое-что зажму, ты у меня знаешь как задышишь полной грудью!

– Очухался! – радостно воскликнула Машенька, приподняла Гриму голову, сунула ему ко рту стаканчик. – Выпей-ка!

На слово «выпей» Грим отреагировал мгновенно.

– Вот это мне сейчас не повредит!

Все еще не размыкая глаз, раскрыл рот, в который Машенька ловко вылила зелье. Грим глотнул, разочарованно скосоротился, в стаканчике были капли валерианы. И открыл глаза. Позади Машеньки, из-за её плеча, на него с любопытством глядел мордатый мужик с торчащими по сторонам большими круглыми ушами. На шее у него болтались, как бублики на шпагате, нанизанные багетки.

– Ты кто? – спросил Грим.

– Я Веник, – радушно ответил мужик, радуясь тому, что Грим очухался.

– Ты откуда взялся?

– А я графине багетки принес, гляжу, а вы здесь на полу лежите. Очень вы графиню напугали!

– Извини ради Бога, – сказал Грим. Она только махнула рукой.

– Экий ты впечатлительный. Ну, вставай потихоньку, я тебе для бодрости водочки налью.

Грим поднялся с пола, постоял, проверяя свою устойчивость, и опустился на стул. Она поставила перед ним стаканчик, на этот раз с водкой. Грим поцеловал ей руку, спросил мужика:

– Будешь?

– Можно. Только мне маленькую, – мужик отчего-то всё время радовался. – А то я и так на ногах не стою.