Долгий путь домой

Подъехала машина – старенький «Фольксваген» с проржавевшими порогами и трещиной через все лобовое стекло. Из нее вышли трое, майор и двое сопровождавших его крепыша, все в форме ВДВ. При виде сотоварищей Веник возликовал, начал радостно объяснять бате, куда идти. Майор аккуратно отодвинул его в сторону и шагнул через порог дома графини Грушницкой. Крепыши шли следом, прилипнув сзади к спине своего бати, отчего в проеме двери майор причудился Гриму трехголовым, и он невольно хохотнул. Все цепко обшарили глазами комнату – произвели обзор местности, и настороженно уставились на Грима. В глазах значилось: ты что ли звал? Ну и что дальше?

– Здравствуйте, господа офицеры, – вдруг приветливо сказала графиня, ласково улыбаясь, подала каждому руку. – Прошу за стол к чаю.

Грим подивился столь изящному этикету, так кстати проявленному Машенькой. Гости расслабились, даже слегка смутились, крепыши отлипли от комбата, все уселись за стол. Примостился и сияющий радостью Веник, пожиравший влажными глазами своего батю. Мария Владимировна подала чай, сделал радушный жест рукой.

– Прошу, господа. Рекомендую мёд, очень хорош!

«Господа» сидели, замерев в крайнем напряжении, будто перед стоматологом, вооруженным бормашиной. Установилась нелепая, потешная пауза, как в старой детской игре, после команды «Раз-два-три, на месте, фигура, замри!»

– М-да, – с сарказмом изрёк Грим. – Пауза Станиславского! Так у нас дело не пойдет.

Жестом фокусника он двумя пальцами, за горлышко, выудил из-за ножки стола поллитровку, налил два стограммовых стаканчика. Один поставил перед майором, второй взял себе. У майора ожили глаза, он вопросительно посмотрел на Грима, дескать, и что всё это значит?

– За Родину! – патетически воскликнул Грим и красиво, как нравилось графине, пропустил стаканчик. Майор, услышав тост, навел на Грима изучающий взгляд, встал и выпил свою меру одним мгновенным лихим глотком, чем поразил Марию Владимировну. Грим удовлетворенно хмыкнул и положил перед майором заключение Ефима Моисеевича о кровном наследовании Марией Владимировной титула графа Грушницкого.

– Читай!

Майор, насупившись, начал, читать. Читал медленно, основательно, максимально сосредоточившись на тексте, как читают директиву командования. Крепыши пребывали в состоянии «на месте, фигура, замри». Находясь в боевом охранении, они сверлили глазами Грима, будто ожидая, что после поллитровки он теперь должен выхватить из-под стола пистолет. Грим разглядывал лицо майора… От виска, через щеку, к подбородку тянулся синеватый шрам-рубец, и эта часть лица майора была недвижимой, мимика отражалась только на его правой стороне. Время от времени из глаза, стянутого шрамом, выкатывалась слеза, и тогда майор морщился, промокал её платком.

– Графиня – это я, – сказала Мария Владимировна, когда майор закончил чтение и уставился на неё, как на нечто диковинное. Он много чего и кого повидал на своем веку, удивить его было трудно, но натуральную живую графиню майор ВДВ видел впервые в жизни.

– Документ… – осторожно сказал он. – Ну и что?

Грим разлил по второй.

– За графиню!

Майор опять встал, почтительно поклонился Марии Владимировне. На этот раз выпил культурно – медленно, глоточками, закусил медом. И сказал Гриму:

– К беседе готов!

– Ага, процесс пошел! – Грим протянул майору руку. – Меня зовут Грим, фамилия будет в ближайшее время Грушницкий. Рад познакомиться.

– Артём Бармин. Свои зовут батей, – майор заграбастал руку Грима своей клешнёй – пальцы и ладонь были скрючены внутрь, будто держали шар. – Осколок. Он мимо пролетал, ну я и поймал его, – объяснил майор.

– Ужас! – воскликнула Машенька.

– Не пугай графиню! – строго попросил Грим. – Сколько под твоим началом вот таких… – подбирая слово, Грим кивком головы указал на Веника, – таких страждущих? Уточняю: которых можно выправить.

– На учете нашего совета двенадцать инвалидов с положительной перспективой лечения, – отрапортовал майор. – По всем есть медзаключения, запросы на платное лечение, расценки…

– А у Веника есть положительная перспектива? – спросила Мария Владимировна.

– Он входит в данный список, – майор раскрыл свою папку, начал выкладывать на стол документы. – Имеется переписка с различными госорганами и другими учреждениями по вопросу организации лечения. В установленном порядке каждый имеет очередность, Веника возьмут на лечение через два года. Платное лечение хоть завтра, но все возможные спонсоры от финансовой помощи уклонились.

– Лядов тоже уклонился? – спросил Грим. Майор порылся в кипе бумаг, нашел какой-то документ.

– В ответ на нашу просьбу выделить средства на лечение, господин Лядов к Дню ВДВ прислал на адрес нашего совета гуманитарную помощь, двадцать пакетов гречки, столько же банок мясных консервов, – он заглянул в документ, – говядина тушеная в остром соусе. И десять коробок шоколадных конфет. Просроченных…

– Конфеты вкусные были! – запротестовал Веник. – Бабуля все съела. С кашей! А из тушенки я суп варил. Тоже вкусно!