Долгий путь скомороха. Книга 1

– Готово, – наконец-то негромко произнёс Ратмир и подошёл с бутылочкой к Авдотье, стоявшей на коленях перед Еленой. Ратмир отобрал у Авдотьи ковш с кислой водой, вылил её в пустое ведро и быстро зачерпнул им воды из бадьи. Отлил обратно, оставив немного на дне, и накапал туда несколько капель жидкости из бутылочки.

– Вот, – протянул он ей ковш обратно. – Теперь продолжай давать из ложечки вот это.

– А что это, Ратмир? – спросила карлица, бережно принимая ковш.

– Это – Antidotum Arsenici. По-нашему – противоядие от мышьяка, – пояснил он, увидев непонимающий взгляд Авдотьи. – Очень надеюсь, что я не опоздал с этим противоядием.

– Значит, кто-то их отравил, дяденька Ратмир? Специально отравил? – поднял на Ратмира пронзительно-грустный взгляд Теодорка, когда тот подошёл и к нему.

– Похоже, что так, – вздохнул Ратмир, протягивая мальчишке второй ковш с готовым снадобьем. Он посмотрел на измученное лицо старика Никифора и улыбнулся ему: – Держись, Никифор, сейчас выпьешь вот это и назавтра будешь как огурчик.

Тот попытался слабо улыбнуться и, проглотив первую ложку жидкости, поморщился и прошептал:

– Похоже, что ты слишком близко подобрался к …к тайне смерти боярышни? Ты ведь тоже должен был выпить эту отраву, если бы не уехал так рано в город…

– Возможно, Никифор. Я уже и сам подумал об этом. Хотя для меня это очень неожиданно. Никак не могу понять связь между тем, что произошло с вами, и возможным убийцей. Или убийцами…. Ладно, потом поговорим, – Ратмир опустился на колени перед силачом Василием и, проделав все те же манипуляции с бутылочкой, поднёс к его губам третий ковш с противоядием. – Давай, Василий, пей по глоточку.

– А потом? – обливаясь холодным потом, шепотом спросил силач Василий.

– А потом все дружно два пальца в рот и всё, что выпили – в ведро, – пожал плечами Ратмир.

– Олёна не сможет, – озабоченно произнесла Авдотья, поддерживая голову женщины и бережно заливая ей в рот прохладную жидкость.

– Хорошо, что сама глотает. А там я ей помогу. Ты пока давай, пои её этим снадобьем, – подбадривающе произнёс Ратмир и подошёл к лавке, под которую карлица припрятала по его указанию всю посуду со стола. Он по одной стал подносить поближе к глазам каждую плошку и кружку. Внимательно разглядывал и обнюхивал их. Поставив на пол последнюю кружку, он задумчиво посмотрел на входную дверь. Взгляд его стал сумрачным:

– Дуняша и Теодорка, вспомните всех, кто бывал в этой избе сегодня с утра.

– Да кого только не было! Что-то не так, Ратмир? – тревожно посмотрела на него карлица Авдотья.

– Нет той посуды, где был мышьяк. Из напитков на столе были, как обычно, квас и молоко. Молоко само нейтрализует мышьяк. Значит, остаётся квас. Можно и в похлёбке, но похлёбки с утра не было. Так ведь, Дуняша?

– Так, – кивнула головой карлица, вливая в этот момент в приоткрытый рот Елены воду из ложечки.

– Кто принёс квас сегодня? Вспоминайте, ребята, – обратился Ратмир ко всем присутствующим. – Нет того кувшина, в котором был квас.

– А ты сам-то утром чего пил, прежде чем в город уехать? – спросила его Авдотья.

– Воды я выпил из бадьи. Да кусок пирога вчерашнего уговорил. При мне еду ещё не приносили. И в город я уехал рано, никому ничего не говоря. Только Никифор знал, да мальчишка этот на конюшне с охранником у ворот.

– Э-э, – махнула рукой Авдотья. – Это, считай, уже все могли знать. А снедь потом принесли, как обычно, мальчишки-поварята с кухни.

– А кувшин с квасом кто принёс? – повторил свой вопрос Ратмир.

– Лукерья, – грустно ответил Теодорка, не сводя глаз с лица Елены.

В избе наступила тишина.

– Теперь ты понимаешь, Дуняша, что сейчас я здесь никому не могу доверять, кроме нас самих? – обратился Ратмир к залившейся краской карлице. – Каждый из них мог сделать это. Поэтому больше не нужно мне кидать таких жалостливых взглядов при Лукерье. Пока точно не узнаю, чьих рук это дело – до той поры каждый из них для меня возможный отравитель.

– Прости, Ратмир. Кругом ты прав. Только тебя буду слушать всегда, – по-детски пролепетала Авдотья и поднесла следующую ложку ко рту Елены.

– Проливаешь всё, Теодор, – беззлобно прошептал старик Никифор и неуверенной рукой отобрал у него ложку и ковш с лекарством. – Дай-ка мне. Я сам теперь смогу. Вроде как легчает мне. Только мутить начинает. А ты иди к Олёне, начинай её за руку пощипывать. Пора бы ей уже в себя приходить.

Словно услышав его, Елена застонала и несколько раз глубоко вдохнула.

– Ой, мамушка моя! – радостно воскликнул Теодорка и припал к её груди.

– Ты дурак что ли, Теодорка?! – возмущённо воскликнула карлица и сильной рукой оторвала его от матери. – Ей и так тяжело дышать. А ты на неё ложишься ещё! Сядь рядком и держись за ручку. Вон она уже и глаза открывает, болезная наша. Как тебе, Олёна? Сильно неможется?

Ратмир подошёл к ним и с явным облегчением улыбнулся приходившей в себя Елене:

– Вот и славно. Надо допить всё, что в ковше, Елена.

– Что со мной? – прошептала она, пытаясь неверной рукой дотянуться до лица сына.