Долгий путь скомороха. Книга 2

– Ну, хорошо… Хотя странно всё это как-то, – отец Павел почесал указательным пальцем переносицу. – И на чём мы там остановились?

– На каждодневных монашеских подвигах.

– Ах, да! Это включает в себя принятие послушниками на себя подвигов отречения. Например – отречение от мира, уединение с целью умерщвления похоти человеческой плоти.

– Понятно, – кивнул Ратмир.

– Далее – отречение от своеволия и гордости житейской. Для этого послушник должен всегда слушаться, молиться и поститься. Отречение от собственности исполняют те, кто занимался в мирской жизни стяжательством и взятничеством. И многое другое, в чём может произрастать греховность мирянина. А знаешь ли ты, сын мой, что все высшие чины в православии являются монахами? И, если перевести их наименования с греческого, то они означают, что Патриарх – это родоначальник, Митрополит – человек из самого главного рода. Архиепископ – означает старший пастырь, а просто епископ переводится как блюститель…

– Прости, отец Павел, что перебиваю тебя. Я, действительно, счастлив, что провидение послало мне столь учёного монаха….

– Схимонаха, – скромно поправил его отец Павел.

– Тем более! – воскликнул Ратмир и продолжил: – Но ответь мне сейчас вот на такой вопрос – этот монастырь женский?

– Не понимаю твоего вопроса, сын мой? Ты же знаешь на него ответ.

– Знаю, вот поэтому и спрашиваю тебя, отец Павел – что делает такое количество мужчин в Девичьем монастыре? Нет ли здесь искушения для послушниц и монахинь?

– Кто-то же должен охранять монастырь! – развёл руками отец Павел. – Тем более, что он стоит на столь важном рубеже перед Москвой. И всё!

– Ещё кто-то бывает приходящие мужского полу?

– Ну, певчие двое приходят и трудники иногда бывают из мужского монастыря, когда какие работы нужно сделать, – отец Павел опять развёл руками. – Так бабы сами-то не всегда могут управиться. Вот и нужна бывает здесь мужская сила.

Поговорив ещё какое-то время с отцом Павлом, Ратмир отпустил его и попросил прислать к нему келейницу Ефросинью. Та не заставила себя долго ждать и вскоре уже сидела на скамье в светлице напротив Ратмира.

– Присаживайся к столу, мать Ефросинья, отведай пирожков, – взмахом руки радушно пригласил он её за стол.

– Благодарю тебя, Ратмир, но мы в монастыре употребляем пищу только на общей трапезе, – покачала головой женщина.

– Ясно, – кивнул Ратмир и продолжил: – Мать Ефросинья, расскажи мне о своей дочери и двух других послушницах, что были с нею в ту страшную ночь, – обратился он к монахине сочувствующим голосом. Келейница Ефросинья с надеждой посмотрела на него и взгляд её повлажнел:

– Доченьке моей Настюше всего тринадцать годков было. Она хорошая была – моя девочка. В меру послушная, в меру шаловливая. Всегда улыбалась с шутками и прибаутками. Её за это игуменья Евникия недолюбливала…

– Это ещё почему? – вскинул брови Ратмир.

– Так монастырь же, – пожала плечами келейница Ефросинья.

– Расскажи мне, мать Ефросинья, чего же можно, а чего нельзя делать монахиням в монастыре.

– И монахиням и мирянам, находящимся в монастыре, есть многие ограничения. К примеру, разговоры здесь можно говорить только духовные. Все должны избегать смеха, шуток всяких, вольности в обращении, – взгляд келейницы Ефросиньи был светел и чист как родниковая вода. Говорила она тихим, благостным голосом.

– А как же должны решаться мирские вопросы: о пропитании, об одежде, о других насущных женских делах? – вдумчиво посмотрел на неё Ратмир.

– Для того есть специально обученные люди: экономка, казначей, келарь…

– Про это я уже слышал, – нетерпеливо перебил её скоморох. – Лучше скажи, какие ещё запреты есть в монастыре для послушниц.

– Никому нельзя покидать монастырь без благословения старшего.

– То есть, даже тебе, если нужно куда-то пойти из монастыря, то ты должна получить благословение у… у кого ты будешь получать его? – Ратмир откинул со лба прядь чёрных волос.

– Должна получить его у игуменьи или у схимницы Серафимы. А если их нет, то у отца Павла, – торопливо дополнила она, предвосхищая следующий вопрос Ратмира.

– Понятно. Хорошо, продолжи про свою дочь и её подруг.

– В обители нет подруг. Есть только сёстры, – бесхитростно поправила его женщина и продолжила: – В тот день моя Настюша и наши послушницы Полинушка и Олимпиадушка как всегда после заутреннего богослужения да приёма пищи работали на послушании в огородах: пололи траву, да выбирали зрелые коренья на обеденную трапезу. Мы с ней и виделись-то за день раза три всего. У меня ведь тоже есть своё послушание при монастыре.

– Какое?

– Я в нашей швейной мастерской золотошвейкой подвизаюсь. Вышиваю золотой ниткой аналавы и куколи для схимников. Даже для митрополита как-то вышивала одежды, – без тени гордости ответила она.

– А дочку-то почему не обучила этому мастерству? Всё же лучше, чем в огороде копаться.