Долгий путь в лабиринте

На кургане двое пеших - мужчина и женщина, пятеро всадников. Остановились, глядят на село. Оно в полуверсте отсюда, просматривается из конца в конец - церковь и четыре десятка белостенных хат, выстроившихся по сторонам единственной улицы. Каждый домишко будто кораблик в море: село утопает в зеленых волнах вишневых и яблоневых садов.

Двое верховых, дав шпоры коням, устремляются вниз по склону кургана. Остальные конвоируют Сашу и Шагнна.

Их вели всю ночь: появившийся у оврага второй бандитский дозор привез приказ атамана - всем, кто в степи, немедленно возвращаться в село.

Саше совсем плохо. Она повисла на руке спутника, едва переставляет ноги. Кажется, больше не выдержать. Но "хорек" заехал сзади, напирает конем.

- Крепись, Саша, - шепчет Шагин. - Во что бы то ни стало надо держаться!

И она делает шаг по склону кургана, еще шаг и еще...

Центр села. Подобие площади перед ветхой церквушкой.

Шагин усадил Сашу на землю. Сам остался стоять, разглядывая собравшихся.

Вокруг было много любопытных, в большинстве - женщины. Они стояли плотной молчаливой группой и с острым интересом наблюдали за пленными. Позади на церковном крыльце расположились бандиты - люди разного обличья, в германских френчах и русских косоворотках, в цивильных пиджаках и даже телогрейках, несмотря на жару, все с винтовками, гранатами и револьверами. Здесь же, на паперти, торчали рыльца пулеметов - "максима" и английского "гочкиса".

К площади подходили все новые люди - сельчане и обвешанные оружием мужчины.

- Фельдшера надо бы, - сказала женщина в сапогах с обрезанными голенищами. - А то беда случится, здесь опростается.

- Где его возьмешь, фельдшера? - возразила другая. - До Николаевкн шестьдесят верст махать.

- В Щеглах, слух прошел, тоже фельдшера наняли в прошлом месяце.

- Слух - он слух и есть...

Шагин профессионально запомнил короткий диалог, оглядел женщину в сапогах.

- Воды, что ли, принести, - сказала она, нерешительно посмотрела на конвоиров и ушла.

Толпа раздвинулась, пропуская на площадь группу людей. Впереди шел пожилой поджарый мужчина в синем щегольском френче и лаковых сапогах со шпорами, звеневшими при каждом шаге. Он был при шашке и маузере. На голове лихо сидела квадратная польская конфедератка, но без кокарды. Это был атаман.

В нескольких шагах от пленников он остановился и положил ладонь на рукоять шашки.

Откуда-то сбоку выскочил "хорек", пнул ногой Сашу:

- А ну, подымайсь!

- Я те подымусь! - Шагин решил, что при таких обстоятельствах лучше всего держаться независимо, шагнул к бандиту, гневно сжал кулаки: - Не дам измываться над бабой. Гляди, будет случай, встречу тебя да посчитаюсь. Ух ты, кикимора!

Кто-то из зрителей рассмеялся. "Хорек" вскинул руку с нагайкой.

- Погоди! - сказал атаман.

Переступив с ноги на ногу, он коротким точным ударом свалил Шагина на землю.

- А теперь встань! - приказал он.

Шагин поднялся с земли. Лицо его было разбито. От угла рта по подбородку ползла струйка крови.

- Ты с ним встретишься, - сказал атаман. - В раю свидишься, зараз и почеломкаетесь. Только на том свете раньше него будешь: дюже торопишься туда.

Дружный смех вырвался из десятков бандитских глоток.

"Хорек" глядел на атамана преданными глазами.

"Матрос" вскинул карабин и выпалил в воздух.

- Не балуй! - строго сказал атаман. И прибавил: - С толком расходуй боеприпасы.

"Матрос" загоготал, вновь вскинул к плечу карабин, навел на пленников.

Площадь притихла. Все решали секунды. Саша поднялась с земли, загородила Шагина.

- И меня заодно! - крикнула она. - Разом кончай! Всех троих разом! Ну, чего ждешь, герой?

Толпа загудела. Женщины перешептывались и неодобрительно смотрели на бандитов. Те, что были с мужьями, подталкивали их к атаману.

Шагин обнял Сашу за плечи.

- Твердил же тебе, - сказал он громко, чтобы всем было слышно, ведь сколько твердил: останемся в городе, не помрем, как-нибудь перебьемся. Так нет же: "В село поедем, до мамы, в степи тоже православные, разве тронут мирных людей?" Вот те и не тронули!

В толпе возникло движение. Женщина в сапогах с короткими голенищами протиснулась в круг, поставила перед пленниками полное ведро, поклонилась в пояс:

- Пейте, страннички добрые!

- Вот спасибочко, - сказал Шагин и шагнул к ведру. - Бабе вовсе невмоготу без воды.

"Хорек" ногой пнул ведро. Оно опрокинулось, вода широкой струей плеснула по земле.

- Ах ты!.. - Хозяйка подняла вывалившийся из ведра черпак с длинной ручкой, в сердцах хватила им по лбу "хорька".

Удар был силен, бандит едва удержался на ногах.

Площадь загоготала. Теперь смеялись все - бандиты и сельчане. И громче всех - атаман. Но глаза у него были серьезные, внимательно оглядывали крестьян. Атаман понимал, что разбросанные в степи редкие села да хутора - единственная его опора и база. Здесь банда хоронится после налетов, зализывает раны, набирается сил, здесь же черпает пополнение и запасает продовольствие, фураж. Стоит ли на глазах у всего села убивать беременную женщину и ее мужа?