Долгий солнечный день

А потом она поняла, что чувствует, и — испугалась. Испугалась по-настоящему, но вовсе не того, чего следовало бы боятся, ведь это то, что принято называть «естественным ходом вещей», это закономерно, это неизбежно, это неотвратимо.

Осень, вот что она поняла. Это вестник, первый вестник грядущей осени, а ведь ты знаешь, что всегда происходит осенью, и ты по сей день её боишься, и тебе по сей день от одного этого слова больно и горько. Грядет осень, и вот он, первый ее шаг, пока что беззвучный, легчайший; прозрачный, как едва заметное облако на небе, как пыль в солнечном луче, как рябь на воде.

— Как же так? — прошептала Эри, ни к кому не обращаясь. — Так скоро? Уже? Подождите, пожалуйста, подождите, я очень-очень прошу вас, не надо…

Ответом ей была тишина, лишь ветер чуть заметно тронул листву на самой верхушке яблони неподалеку.

— Не надо, — снова прошептала Эри. — Мы не успели ещё… так мало времени… я прошу тебя…

Бесполезно просить — вот что она точно знала. Некого просить, да и не о чем, все равно никто не услышит, и не задержит этот долгий солнечный день, который на поверку оказывается всегда таким коротеньким, таким крошечным.

К ней подошел Шилд, потерся об ногу мягким, шелковистым бочком, коротко мяукнул. Эри подняла кота на руки, прижала к себе.

— Ты меня, кажется, понимаешь, — прошептала она. — Сердце щемит, верно? Ведь так? Такое теплое лето, а у меня уже сейчас щемит и замерзает сердце, словно он уже тут… ты ведь знаешь, о ком я, так?

Шилд молчал. Спокойно сидел у нее на руках, и молчал.

— Жнец, — совсем уже беззвучно произнесла Эри. — Или, если угодно, Море травы. Он всегда опасен, летом тоже, но опаснее всего он…

Кот вздохнул. Совсем по-человечески, с явной печалью, словно бы с сожалением. Потерся о руку Эри головой. Знаю, дорогая моя, знаю, говорил его взгляд. Всё я отлично знаю, и мы с тобой оба знаем, куда могут привести те дороги, которые он открывает. Ведь там было плохо, моя дорогая, там было плохо, но зато, ты ведь помнишь, там было вечное лето.

Мыслями такого рода Эри вообще ни с кем не делилась, потому что считала их глупыми и наивными, но вот ощущение… оно никуда деться не могло, поэтому Эри думала про такие вещи исключительно наедине с собой, когда никого даже рядом не было.

— Видишь, кот, помидор почти созрел, — Эри показала Шилду на розовый томатный бочок под зеленым листом. — Какое сегодня число? Ах, да, шестое июля. Почти уже середина лета.

Она опустила кота на землю, и выпрямилась. Постояла еще минуту, собираясь с мыслями, глубоко вздохнула, и пошла к дому.

* * *

Вышли засветло, собрались за поселком — дорогу в этот раз вызвался контролировать отец Амвросий и деревенские мужики, дачникам же (впрочем, как и всегда) полагалось сторожить озеро. Может, деревенские и подойдут, но позже, как разберутся с машинами. Все загонщики и охотники в этот раз были экипированы так, чтобы друг друга не терять — одежда темная, неприметная, но на рукавах в обязательном порядке отличительные повязки, причем такие, чтобы подделать не получилось. Ушлая Люба раздобыла где-то фосфоресцирующей краски, и на каждую повязку пришлось по мазку — уж точно не сделает никто ничего подобного, повязки-то накрутить дело нехитрое, но где краску взять?

— Выходим, — скомандовал Михаил, когда все «бойцы» прибыли на место дислокации. — Широким маршем по кустам, с двух сторон, смыкаемся, и гоним на фиг с озера. Кого сумеем.

— Да поняли мы, Миш, поняли, — зашумела армия. — Давай, пошли уже.

Народу в лесу, кажется, в этот раз собралось преизрядное количество, больше, чем на Пасху — ну, это можно было понять. Лето, ночь теплая, да и событие само по себе предполагает некоторые вольности и разгул.

— Пьют, — недовольно заметил Саб, когда они начали обходить прибывших дальней дорогой, пробираясь через кусты. — И сильно пьют.

— А как ты хотел, — отозвался кто-то. — Это тебе не Пасха, где всё чинно и благородно. Тут не только пьют, тут вообще… всякое разное.

— И это только начало, — отозвался еще кто-то. — Которые нормальные, те ладно. А вот психи всякие… Арина, ты тут?

— Ага, — откликнулась та. — Это кто?

— Олег. Ты, Арин, в одиннадцать лучше домой иди, — посоветовал тот же голос. — Потому что не фиг мужниной жене такое видеть.

Олега этого они знали исключительно по магазину — он туда частенько захаживал, причем покупал в основном пиво.

— Я хотела церковь посмотреть, — возразила Эри.

— Ну… не знаю тогда, в стороне постой где-то, под ноги не попадайся никому. Так! Бабы, все бабы, а ну назад! Кажется, там дальше веселье уже вовсю. Мужики, ко мне ближе!

Эри, и еще несколько женщин, преимущественно среднего возраста, разошлись в стороны, пропуская мужчин. Отошли на несколько шагов назад, и остались стоять.