Долго без тебя

— У меня нет родителей. — Эта фраза не просто перебила поток его оптимистичных планов, она выдернула его из реальности, или, наоборот, вернула в нее, отчего ему стало не по себе. — Меня вырастила старуха Винни. Она и научила меня всему. Жаль только читать не умела… — В голосе девушки слышалась очень сильная тоска и грусть, сожаление. Все эти чувства были доподлинно знакомы Патрику О’Браену с пятнадцати лет. Одна лишь тоска была знакома ему гораздо раньше, задолго до всего. — У вас так много книг. Вы умеете читать? — «Ну, если тебе, Патрик, надо было больше доказательств…» Ответить на этот вопрос оказалось неожиданно сложно. Нет, разумеется, он умел читать! Однако он даже никогда не задумывался, что это какая-то особенная ценность, которой когда-то, да что когда-то, которой даже сейчас обладают далеко не все. «Читать — все равно что дышать», — так с раннего детства считали, пожалуй, все О’Браены.

— Хм… — Он смущенно откашлялся. — Да, я умею читать.

У девушки тут же ярко, будто полная луна в ночном небе, загорелись глаза, словно это и не она еще час назад рыдала у него в объятиях. В разноцветных очах появилось искреннее восхищение, от которого даже воздух стал переливаться, как радуга.

— Это, наверное, прекрасно! И вы знаете латинский язык?! — «Сейчас восторга у нее поубавиться», — невесело усмехнувшись, подумал Пат.

— Нет, латинского я не знаю. Его привыкли считать мертвым языком. — Мисс О’Кифф недоуменно нахмурилась, отчего на лбу появилась складка. — Ммм… Так говорят про языки, которые утратили свою… ммм… актуальность, наверное. Языки, на которых сейчас не разговаривают. Ими и пользуются, наверняка, только врачи и священники, историки еще, может быть… — Но самолюбие сыграло с ним забавную шутку: еще с детства Патрику О’Браену нравилось, когда его считали не просто умным, но и чрезвычайно образованным, отчего тот с еще большим рвением стремился познавать. Так что теперь, не смирившись с тем, что его авторитет в глазах молодой особы таял на глазах, мужчина выдал фразу, из-за которой в детстве Мэри поставила бы его в угол на час, а то и на два: слишком уж задиристо и горделиво она звучала. — Я знаю четыре языка.

— Правда?! А какие?

Патрик снова почувствовал себя неуютно. Несмотря на то, что именно восхищения он добивался от своей гостьи, удовлетворения оно почему-то не принесло.

«Почувствуешь тут себя уютно, если мной восхищаются за знания, которые я считаю само собой разумеющимися! Представить только, что несколько веков назад время мерили горящими свечами! Что взрослый человек даже понятия не имеет, как складываются буквы в слова! Когда тебе три года, и ты действительно понятия об этом не имеешь… Да детям тогда и все равно! Они не задумываются над этим! Но когда тебе за двадцать… Каково это, не уметь читать?»

— Ирландский, английский, разумеется, французский и испанский, — ответил он уже смущенно.

— И вы можете научить меня читать? — «Что ей ответить? Я даже не знаю, как долго она здесь пробудет…»

— Хм… Я попробую. Просто я не учитель.

— А кто вы? — «Для нее моя профессия вообще пыль…»

— Я…

— Это, наверное, глупый вопрос. Вы землевладелец.

— Ну, в наше время это ничего не значит, если только вы не фермер или арендодатель. — Девушка оторвала взгляд от стеллажей и непонимающе уставилась на Патрика. — Фермер — это тот, кто работает на земле или держит животных. Только он выращивает все в очень больших количествах. Или у него много голов. — Патрик поморщился про себя от такого ужасного пояснения. Красноречие его явно подвело: было отчетливо видно, что Мюренн не совсем поняла, но старалась не подать вида.

— А вы кто?

— Я ни тот, ни другой. У меня не так уж и много земли.

— И вы совсем ничего не выращиваете у себя?

— Хм… Мэри любит заниматься цветами… — В комнате снова повисла тишина. — Я думаю, завтрак уже готов. Так что…

Девушка остановилась посреди комнаты и стала оглядываться по кругу:

— Столько книг! Мне в деревне не поверят! — «Окажешься ли ты когда-нибудь в своей деревне — еще большой вопрос…»

Девушка бодро шагала по галерее за хозяином необычного замка и с восхищением разглядывала все прекрасные картины, что висели на стенах, едва успевая удивляться, тонкой работе столяра, что сделал такую красивую мебель. «Какой замок! Ирландец! У него, наверное, очень много рыцарей!»

— А сколько у вас рыцарей? — Мужчина осекся и едва не споткнулся на ровном месте. Выглядел при этом он очень забавно, однако причины его странного поведения Мюренн не поняла и тут же повторила вопрос: — Сколько вассалов?