Долго еще до вечера?

«Ах, мальчик простудился! Ах, его сквозняком прохватило!» Папа звонит в поликлинику, а бабушка выходит встречать доктора, чтобы еще у калитки сообщить ему, что она в жизни не видывала более опасного чихания.

Уже не говоря о том, что у тебя только один свечной огарок, да и тот из кармана выбрасывают — просто так, потому что «где это видано, чтобы дети таскали в карманах свечные огарки?!»

Уже не говоря…

Но я думаю, вам понятно, почему я ничего не спросил у мальчика, а сразу ответил:

— Скоро ты вырастешь большой, совсем немного осталось.

— Правда? — обрадовался мальчик.

— Уверен, — ответил я. — Все дело в том, чтобы набраться терпения.

— Вот видишь, — вздохнул мальчик. — Этого мне как раз и не хватает. Нет у меня терпения. Где бы его раздобыть хоть самую малость, щепотку, крошечку.

— Я дам тебе его, — пообещал я. — У меня его достаточно. То есть, я хочу сказать, у меня его столько, сколько требуется, да еще лишку, могу и другим уступить. И не крошечку, не щепотку, а целую горсть. У меня есть недостатки, но я не жадина.

— А когда ты мне его дашь? — спросил мальчик.

— Да хоть когда, — ответил я.

— Сегодня?

— По правде сказать, я предпочел бы завтра. Сегодня у меня дела. Лучше завтра.

— Хорошо, — согласился мальчик. — Большое спасибо. Завтра я приду.

Но он не смог прийти, потому что ему надо было решать задачу про яблоки и орехи, муштровать подлежащие, чтобы они стояли на своих местах, и сказуемые, чтобы те выполняли свой долг.

Наступило другое завтра, и мальчик опять не пришел, потому что чихал, и чихание превратилось в насморк, опаснее которого бабушка в жизни не видывала.

И опять пришло завтра, а мальчик все не мог прийти, потому что случилось что-то со свечным огарком, не знаю что, но подозреваю, что может случиться с обнаруженным в кармане свечным огарком.

Время шло, и видя, что мальчик ко мне не приходит, пошел я к нему. Я застал его высоким и крепким мужчиной. Он был занят какой-то работой, и мне пришлось подождать его, чтобы сказать, что я принес ему обещанную горсть терпения.

— Какую горсть терпения? — удивился он. — У меня его достаточно. То есть, я хочу сказать, у меня его столько, сколько требуется, да еще лишку, могу и другим уступить. Вот, как раз вчера одна девочка попросила меня дать ей немножко. Обещала сегодня за ним прийти, да видно, дела помешали, еще не пришла…

Ну и хитрец я, ребята! Ух, какой хитрец! Я-то знал, что девочка не придет, но ничего ему не сказал.

Я говорю только то, что мне хочется.

Надеюсь, вы на это не обижаетесь.

ВЕСНА И ТРИСТА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ ВЕСНУШЕК

— ИХ СОСЧИТАЛ, — сказал мальчик девочке с веснушками.

— Что? — спросила она.

— Твои веснушки. Их триста двадцать восемь.

— Когда ты считал?

— Вчера вечером.

— Вчера вечером мы не виделись. Я сидела дома, телевизор смотрела.

— А я считал, не видевшись. Думал про тебя и считал. Их ровно триста двадцать восемь.

— Ты смеешься надо мной?

— Почему смеюсь?

— А так. Вы, мальчишки, над всеми девочками смеетесь.

— Не над всеми.

— Над какими же не смеетесь?

— Над такими, как ты.

— А что у меня особенного?

— Веснушки.

— Веснушки и у других есть.

— Есть, но не триста двадцать восемь.

— Если ты будешь надо мной смеяться, я уйду.

— Я не смеюсь. Не уходи.

— Не уйду, если ты говоришь серьезно.

— Очень серьезно говорю. Я вчера вечером думал про тебя.

— Ну и что из этого?

— И мне было хорошо, когда думал. Я подумал, что вот было бы здорово, если бы ты жила в другом городе.

— Почему?

— Я бы мог писать тебе.

— Что писать!

— Не знаю. Но знал бы, если бы ты жила в другом городе.

— Вообрази, что я живу в другом городе.

— Не хочу. Мне было бы жаль.

— Но ты же говорил: здорово!

— Здорово, но все-таки жаль.

— Тебя не так-то легко понять.

— Нет, легко, нужно только захотеть.

— Я и хочу, но не могу. Что тебе вздумалось думать про меня вчера вечером?

— Про твои веснушки вспомнил.

— Триста двадцать восемь?

— Ровно!

— Ну и что?

— Ничего.

— А почему про что-нибудь другое не вспомнил?

— Потому что не хотел. Знаю, что ты живешь на четвертом этаже, знаю, в каком ты классе, знаю, что у тебя есть белая собачка и роликовые коньки, знаю, что ты не любишь макароны. Зачем вспоминать про то, что я знаю?

— Нет, правда, тебя не так-то легко понять. Я пойду домой.

— Хорошо. Я тоже пойду. Ты уроки учить?

— Ага!

— Я тоже.

— До свидания.

— До… то есть, нет, постой. Я еще одну веснушку увидел. Я ее вчера не сосчитал. Теперь их триста двадцать девять. До свидания!

И мальчик засмеялся, потому что была весна, а весной самое милое дело — смеяться.

НА БАЛКОНЕ

НА БАЛКОНЕ СТОЯЛИ девочка по имени Мария и мальчик по имени Пауль. Некоторое время они смотрели на облака, и Мария спросила, отчего все облака на что-нибудь похожи. Пауль не знал, что ответить, да и подумать времени не было, потому что по улице проезжала пожарная машина, и Мария спросила, где горит. Пауль и этого не знал, и сколько листьев на каштане через дорогу, тоже не знал.

И вот ему стало жалко, что он не знает столько вещей, это он, который позвал девочку на свой балкон. И с этого мгновения он решил знать…