Долго и счастливо

Я оторвалась от экрана ноутбука, в котором работала над рассадкой гостей на предстоящей свадьбе. В дверях офиса стояла симпатичная девушка с рыжими волосами, стянутыми на затылке в хвост. На ней были шорты и рубашка на пуговицах, а в руке она сжимала корзинку для пикника.

– Ну, – протянула я, заглянув в помещение для сотрудников, – он вроде бы обедает.

На самом деле он ушел несколько минут назад с девушкой по имени Хаджар.

– Ой, – на ее лице тут же отразилось разочарование, – а вы не знаете, куда он отправился?

Я покачала головой.

– Прости.

Она скривила рот, то ли надув губы, то ли задумавшись, то ли и то и другое вместе. Затем поставила корзину на пол, достала телефон и начала быстро на нем печатать. Через мгновение я услышала сигнал сообщения.

– О, – вновь вздохнула она, – он говорит, что у него встреча.

Это прозвучало как вопрос – видимо, она ждала, что я начну спорить или хотя бы кивну в подтверждение, но я просто с улыбкой пожала плечами и вернулась к своей работе.

Девушка еще что-то напечатала, а затем сказала:

– Ну, думаю на ужин тоже можно съесть бутерброды, верно?

По какой-то причине она все еще стояла у порога. Я подняла глаза и увидела, что она смотрит на меня, словно ожидает ответа.

– Думаю, да.

Услышав это, она улыбнулась, словно за моими словами скрывалось нечто большее.

– Можно я оставлю короткую записку? – спросила девушка, взяв с ближайшего стола блокнот с эмблемой «Свадьбы от Натали Барретт».

В этот раз она не стала дожидаться моего ответа и тут же принялась что-то писать.

«Слишком много столов на свадьбе», – подумала я, возвращаясь к своей работе. Но радовало то, что гостей должны были обслуживать официанты, а значит, в этот раз давки у шведских столов не будет.

– Будет здорово, – начала девушка, заставляя меня вновь поднять глаза, – если сможешь передать ему это.

Она протянула мне записку, сложенную в аккуратный квадратик.

– Конечно, – ответила я, положив ее на стол поверх своих бумаг.

– Большое спасибо!

Она снова подняла корзинку, в которой что-то зазвенело, а затем, скрипнув обувью, направилась к двери. Оказавшись на улице, незнакомка надела солнцезащитные очки и ушла.

Я заполнила еще одну таблицу именами, но все это время мои мысли то и дело возвращались к сложенной записке, на которой девичьим почерком с завитушками значилось имя Эмброуза. У меня возникло странное, непонятное желание открыть и прочитать ее. Его личная жизнь никак меня не касалась, но так раздражало то, что приходилось отвлекаться на его проблемы, пока он сам обедал с какой-то девушкой, а я работала!

Тем не менее следовало признать (хотя я никогда не стала бы делать этого вслух), что Эмброуз оказался не таким уж плохим сотрудником. Конечно, вещи в его руках непостижимым образом ломались – степлер и рулетку постигла та же участь, что и подставку для скотча, – а тишину, которая мне так нравилась, теперь заполняла его болтовня, но, честно говоря, он оказался забавным, и мне не раз приходилось сдерживать смех, пока Эмброуз рассказывал о своих злоключениях во время работы. Например, о том, как он умудрился запланировать обед сразу с двумя девушками. Мне не терпелось послушать об этом.

Примерно через двадцать минут тишину прервало урчание в животе. Нужно было сделать перерыв. Я отправилась в кафе за бейглом и яичным салатом. К кассе выстроилась длинная очередь, поэтому я решила послушать «телефонистку».

– …я и говорю, что не вам рассказывать мне о проблемах со здоровьем, – донесся ее, как всегда, громкий голос. – Я излечилась от рака! Четыре сквамозно-клеточные карциномы соскребли с моих плеч и спины за два года. И при этом я умудрялась оплачивать аренду и счета.

Она замолчала, но всего лишь на мгновение. С кем бы ни разговаривала «телефонистка», она не давала им вставить и слово.

– К тому же мне никогда не требовался жилец. Мы отремонтировали квартиру над гаражом для Мартина, чтобы у него было место для пинбольных автоматов и моделей поездов. По доброте душевной! И ты знаешь, чем это обернулось.

Передо мной громко вздохнула женщина в черном деловом костюме с бейджиком. Мне хотелось посоветовать ей поберечь нервы, потому что «телефонистка» никогда не обращала внимания на сделанные ей замечания.

– Я знаю свои права как домовладельца, – продолжила она, – и не боюсь кого-то выселять, сэр. Просто все так не вовремя! Мне казалось, что будет неплохо, если кто-то поселится в той квартире. Думала, мне повезло. Но, видимо, удача не на моей стороне.

Услышав это, я выглянула, чтобы посмотреть сколько людей стоит впереди меня. Я могла спокойно слушать жалобы «телефонистки» или подробные рассказы о том, как ею пренебрегали коллеги и родственники, или о многочисленных болячках ее кошек. Но даже ради бейгла с яичным салатом мне не хотелось выслушивать ее печаль и жалость к себе.