Долго и счастливо? (СИ)

— Наркотиками? — он давится резким смешком. — Да будет тебе известно, Элли, наркотики — это вещества, воздействующие на центральную нервную систему, — своим ледяным взглядом, он словно припечатывает меня к полу. — К употреблению не рекомендованы. Масса побочных эффектов. Да и вызывают привыкание, — не к месту хихикает. — А то, что ты видишь перед собой, — эмоции в чистом виде. Совершенно безвредные. Синтетические, но от этого не менее настоящие. Люди часто ненароком заражают нас своими эмоциями: делятся радостью или наоборот портят настроение. Тут тот же принцип. Кстати, ты заметила, что шипучий вулкан больше не хандрит? Угадай, почему?

— Прекрасно, — я скрещиваю руки на груди. — Значит, ты не будешь против, если я начну их употреблять?

— Что? — взметнувшийся было вверх указательный палец сгибается безжизненным крючком. Лоб бороздит глубокая морщина.

— Ну как, — я медленно протягиваю руку к одной из полок, не сводя глаз с ошеломленного лица магната. — Если это прекрасное, безобидное средство для решения проблем, то не оставаться же нам в стороне. Моя жизнь станет такой, какой я всегда хотела ее видеть, все мечты исполнятся. Я перестану хандрить, обрету… как ты там говорил? Полетность? Ты больше не услышишь от меня ни слова упрека, ни одной гневной реплики и больше не увидишь моих слез. Я буду идеальной женой, вечно пребывающей в состоянии эйфории. Вот как раз подходящее лекарство, называется Веселье. Думаю, мне подойдет.

— Элли, не…

Поздно. Я делаю большой глоток жидкости лимонного цвета с апельсиновым вкусом.

Вонка морщится, втягивая голову в плечи, кривит рот, глядя на меня с напряженным сочувствием, потом показывает концом трости на полки:

— Таблички с названиями находятся над флаконами, а не под ними.

— То есть я выпила не…

— Не-а, — он медленно качает головой, и теперь в его взгляде почти жалость.

— Что там было? — слабым голосом спрашиваю я, предчувствуя беду.

Вонка делает короткий шаг ко мне и протягивает руку, забирая флакон. Потом наклоняется к моему уху и тихо и вкрадчиво шепчет:

— Вожделение, Элли. Вожделение.

И снова — короткий и быстрый шаг назад. И тот же напряженный, выжидающий взгляд.

— Уф-ф, мне кажется, или здесь жарковато?

— Да, так я и думал, эффект почти моментальный, — он бросает быстрый взгляд на настенный циферблат. — А теперь спокойно, Элли, только спокойно, — Вонка делает пассы руками, обходя меня, и пятится к двери в комнату с серпентами.

— Все… нормально. У меня нет проблем с самоконтролем, — задыхаюсь я, чувствуя, как тугой узел внизу живота скручивается еще сильнее, но все же пытаясь слабо улыбаться. Нелепая ситуация. Хотела красивый жест — а получила уже второе за сегодня унижение.

— Да-а, — неохотно кивает он, поведя головой в сторону. — Но это пока. С каждой секундой эффект идет по нарастающей, и, по моим расчетам, через… четыре минуты и семнадцать… шестнадцать секунд ты не сможешь держать себя в руках.

— Глупости.

— Физиология, — с виноватым видом разводит руками Вонка.

— Подожди, ты не можешь бросить меня здесь вот так! — кричу я в панике, видя, как его рука уже скользит по дверной ручке. — Должен же быть какой-нибудь способ прекратить это! Какой-нибудь антидот! Противоядие!

— Элли, здесь только положительные эмоции — а зачем делать противоядие к положительным эмоциям? Всем известно, что лучшее противоядие от полового влечения — это половой акт. Увидимсязаужином! — выпаливает он на одном дыхании и поспешно скрывается за хлопнувшей дверью. Прекрасно. Он, конечно, мог ненароком напомнить мне о том, что я нежеланна (или вернее, иногда желанна, по случаю, после дождичка в четверг, что немногим лучше), но никогда еще не уносил ноги в таком страхе. Будь я в другом состоянии, я бы разревелась от обиды и сожгла себя самобичеванием, обнаружив в себе миллион физических изъянов, как реальных, так и мнимых. Впрочем, на это время еще найдется.

Не успеваю я гневно возопить, как дверь приоткрывается на сантиметр и сквозь крошечную щелочку вновь раздается его ликующий голос:

— Есть идея! Найди флакон со Спокойствием на второй полке снизу. Думаю, двух глотков будет достаточно, чтобы нивелировать эффект.

Я ползу на коленях к этим злосчастным полкам (слава богу, в этот раз дело обходится без хора умпа-лумпов) и действительно, спустя миг, пролетевший как вечность, нахожу там Спокойствие — оно безвкусное, цвета морской волны, а по консистенции как сгущенка. Для верности я делаю три глотка и обреченно растягиваюсь на полу, прислушиваясь к своим ощущениям. Будто голову напекло солнцем: наваливается тяжелый, удушливый измор, от которого вроде бы и клонит в сон, но в то же время сна ни в одном глазу. Телесность исчезает напрочь: будто я вышла из собственного тела, скинула его, как ненужную оболочку, и прилегла рядом.

Вонка, который вернулся, как только понял, что опасность миновала, с любопытством смотрит на меня сверху вниз. Его лицо теряет контур, размываясь перед глазами. Я щурюсь, пытаясь сконцентрироваться.