Долгое дело

— Прошу! — крикнул Леденцов, хотя дверь была от него так близко, что хватило бы шепота.

Холстянникова вошла и остановилась, как и предполагал инспектор, у сейфа, не зная, куда деть взгляд, — он как-то в комнате не умещался.

Леденцов встал:

— От себя и от имени приветствую вас в районном отделе внутренних дел.

— Вы тут работаете? — удивилась она.

— Нет, я тут думаю.

— А где же работаете?

— На оперативных просторах, Валентина… как дальше?

— Альбертовна. А вас как звать?

— Меня коротко — инспектор Леденцов. Садитесь, Валентина Альбертовна. Чай, кофе, кисель, коньяк?

— Пожалуй, чашечку кофе, — согласилась Холстянникова, не представляя, откуда что тут может взяться.

Леденцов рассчитал точно: чай теперь не в моде, кисель тем более, коньяк вряд ли она будет, а вот кофе… Он встал, протянул руки, открыл сейф и достал громадную белую чашку и двухлитровый термос. Без крышки он задымился, как вулкан.

— С молоком, уже сладкий. Хотите бутерброд с котлетой и луком?

— Нет-нет, спасибо. — Она с недоумением смотрела на поллитровую фаянсовую чашку, боясь к ней притронуться.

— Пейте. Говорят, что кофе продлевает жизнь. В Копенгагене есть столетний мужик, который пил только кофе. А его приятель пил чай и прожил всего пятьдесят. Правда, в том же Копенгагене живет стодвадцатилетний дядька, который пил одно какао…

Холстянникова осторожно приподняла чашку и, удерживая, отпила чуть не кипевший кофе.

— А вы подуйте, — посоветовал Леденцов.

Она торопливо поставила ее на стол, элегантно пошевелила в воздухе пальцами и сморгнула набежавшую слезу.

— Я пишу очерк о рядовом инспекторе уголовного розыска…

— Рядовее меня вы не найдете.

— Его духовный мир, его увлечения, его работа…

— Все это в норме, — заверил Леденцов. — А как назовете?

— Еще не думала.

— Только не называйте «Люди в синих шинелях».

— Ну, это избито…

— Не потому, что избито, а потому, что теперь не носят синих шинелей.

— А что носят?

— Полупальто цвета морской волны. Вы так и назовите: «Люди в полупальто цвета морской волны».

Холстянникова рассмеялась, но ее смех скатился с инспектора, как с айсберга.

— А вы шутник.

— Я шутник?

— Ну да, вы же сейчас пошутили?

— Нет, не пошутил.

— Мне показалось…

— Это от горячего кофеина.

Она щелкнула двумя латунными застежками и распахнула сумку черной кожи, похожую на портативный магнитофон. Блокнот, толстый, как том энциклопедии, лег на стол. Многоцветной шариковой ручкой она отчеркнула какую-то запись и мелко вывела: «Инспектор Леденцов. Живописен.»

— Вы каким цветом пишете? — заинтересовался он.

— Синим.

— Пожалуйста, пишите обо мне зеленым — моим любимым цветом.

Она улыбнулась, окинув взглядом его зеленый костюм, салатную рубашку и светлый галстук с травяным отливом.

— Вот ищу зеленые ботинки, — поделился инспектор.

Холстянникова сделала вторую запись: «Внешность. Рыжие волосы, но лицо мужественное. Девятнадцать лет. Красив, но по-своему. Любит шутить».

— Мне бы хотелось начать с вашего духовного мира. Скажите, интересуетесь ли вы каким-либо искусством?

— Я ими всеми интересуюсь.

— Даже так. Например, оперой?

— Мне очень нравятся арии из одноименных опер.

— Что вы имеете в виду?

— А вы не поняли?

— Разумеется, поняла.

Леденцов пристально смотрел круглыми глазами, не мигая и не оживляя мускулы лица, как отвечал на трудном экзамене.

— Я и оперетты люблю, классические.

— Какие, например?

— Например, ту, где поет мистер Игрек.

— Мистер Икс, — поправила она со снисходительной улыбкой.

— Ага, Икс. Я всегда хромал по математике.

— Ну, а балет?

— Откровенно говоря, не люблю.

— Почему?

— Допустим, он принц, а она лебедь. Он ее поднял и держит на голове. И что? Ему тяжело, ей неудобно, а публике неинтересно.

Она улыбнулась — инспектор оказался веселым человеком.

— А как вы относитесь к симфонической музыке?

— Я больше люблю романсы с чувствиночкой.

— Какой ваш любимый?

— Романс «Закатил я глаза».

— Что-то не помню. Кто композитор?

— Да вы не знаете. Композитор Порубаймех, наш постовой милиционер.

— Вероятно, вы любите телевидение? — решила она.

— Люблю, но только одну передачу «В мире животных». Да и то смотря какие животные.

— Состоите ли вы членом какого-нибудь спортивного клуба?

— Я посещаю «Клуб обнаженных».

— Разве есть такой клуб?

— Не первый год хожу.

— И что там… делают?

— Собираемся, пардон, обнажаемся… А то вы не бывали?

Не будь на ее продолговатом лице черноморского загара, Холстянникова бы покраснела под немигающим и намекающим взглядом инспектора. Она взялась за спасательную чашку и с удовольствием отпила пару крупных глотков нечерного, но очень вкусного кофе.

— Наверное, и не бывали, — решил Леденцов. — Теперь все моются в ваннах.

— Так вы имели в виду баню?

— Ага. А вы небось подумали на ресторан?

— Чем-то вы похожи на инспектора Петельникова…

— Мы из одного райотдела.